Поцелуй в час Дракона - Ана Адари

— Набегались, ваше высочество? — снисходительно спросила Шихань.

Двухлетний сын тут же залез к принцу на колени. Мин улыбнулся. Забавный малыш. И храбрый.

— Скажи, как мне ее вернуть? — спросил он, глядя, как Шихань разливает чай. И играя с мальчиком, который совсем осмелел и дернул папу за нос.

— Жену?

— А кого же.

— Но зачем вам это? Она здесь, в поместье, домашними делами занимается, когда вас нет. Я знаю, что она потребовала у Цай Туна бухгалтерские книги, и ей их принесли.

Он с благодарностью принял из рук Шихань фарфоровую чашку. Его любимый чай, и заварен искусно. Малыш, сидящий на коленях, притих, и его передали няне.

Здесь, в этих покоях всегда благостно и пахнет книгами. Их сюда приносят в немыслимом количестве, последнее время присылают аж из дворца. Резкий запах благовоний Шихань не любит, но сегодня изо всех курильниц струится дымок.

Наложница прекрасно знает правила этикета. Аристократы Великой Мин живут большими семьями, эти семьи составляют влиятельный клан. Авторитет господина, главы семьи непререкаем, а уж главы клана и вовсе. Таков патриархальный уклад империи.

И Шихань повезло, что ее господином стал именно принц Ран Мин. Отец которого умер, а приемная мать далеко. Не надо всячески им угождать и трястись за свое положение. Потому что в выборе спутниц для сына слово его родителей решающее.

Супруга же принца еще юна, поэтому у Шихань есть обожаемая свобода. Относительная, конечно, но быт его высочества хотя бы лишен мракобесия, присущего большинству аристократов, в семьях которых всем заправляют ортодоксальные старики. Бабушки и дедушки, а то и прадедушки. С утра до ночи — череда бесконечных поклонов и таких же бесконечных ритуалов.

Здесь же царит дух вольный. Ритуалы само собой соблюдают, но регент человек просвещенный. К примеру, открыто не осуждает предприимчивых леди, которые калечат своих дочерей, туго бинтуя им грудь, но женщин для себя выбирает по другому принципу.

В то время как его придворные — жертвы моды и древних традиций. Не смеют ослушаться родителей, для которых престижно взять в дом бледную как смерть девочку, тоненькую, подобно бамбуковому стеблю, и требовать при этом от нее, чтобы нарожала кучу детей!

Все могло быть гораздо хуже для Шихань. И она ценила своего господина.

Поэтому в интересах наложницы Шихань сохранить уклад поместья, помирить супругов и доложить вдовствующей императрице, что она ошиблась. Когда решила, что между принцем и принцессой Ран черная кошка пробежала. И даже написала об это Шихань. Мол, проконтролируй.

Умеет ее императорское высочество подбирать агентуру! Партию в го Шихань императрице проиграла, хотя слывет сильным игроком. А ставкой было это — докладывать обо всем, что происходит в поместье регента.

— Вы так демонстративно навещаете по ночам наложницу Шияо, что право не знаю, как вам помочь, — лукаво улыбнулась мудрая женщина. — В целом, вы действовали правильно. Романтическая поездка в парк Бэйхай, подарки, цветы… И все получилось.

— Но Юэ узнала об обмане! О том, как важен для меня этот брак. И решение его консумировать было принято по политическим мотивам.

— Будьте настойчивей.

— Но она закрыла передо мной дверь! — пожаловался Мин. — Ничего не хочет слушать. Мне что, декламировать стихи под ее окном? А, может, сплясать?

— Просто напишите ей.

— Написать любовное письмо⁈ Боюсь, у меня не получится. Трактат какой-нибудь философский, комментарии к откровениям Конфуция, заметки о налоговой реформе — это я могу. Но писать о любви… Тем более, любви-то никакой нет.

— Тогда почему вы ее так упорно добиваетесь, свою жену?

— Черт его знает. Зацепило, — признался Мин. — И потом: наш брак признан при дворе, его расторжение теперь невозможно. И мне как-то надо с этим жить. Конфуций говорит… Да к демонам Конфуция! Жена мне нужна, понимаешь? У всех ведь есть. Я просто хочу человеческих отношений. А не это: «Вы свинья!»

— Она посмела так сказать⁈

— Я, в общем, тоже за словом в карман не лез, — смутился Мин. — Как бы это поделикатнее сказать? Оскорбил ее целомудрие. Слушай, а может, ты это письмо напишешь?

— Я все-таки женщина! — рассердилась Шихань. — И вы предлагаете мне добиться для вас любви другой женщины!

— Ты же никогда меня по-настоящему не любила. Я был для тебя покровителем, другом, достойным собеседником, партнером для игры в го. И я бы никогда не обратился с этой просьбой к Вэнь.

— А как же наш сын? — усмехнулась Шихань.

— Ты получила то, что хотела. Тебе же надо кому-то передать свои знания, ну и в старости не быть одинокой. Но не думай, что я не понял. Ты холодна по своей природе. Тебе не нужен любовник. Ни я, ни кто-то другой. Те ночи… Ну, скажем так: это была моя благодарность за то, что ты рядом. И ты достойно отвечала… гм-мм…взаимностью. Долго, небось, готовилась. Я оценил.

— Я рада, что мы с вами друг друга поняли, ваше высочество. Но письмо от вас к Юэ я все равно писать не буду. Очередная ложь. И когда она раскроется, все вернется на круги своя. И не думайте, что Юэ не узнает мой стиль. Она неглупа.

— Что же мне в последнее время с женщинами так не везет? — тяжело вздохнул Мин. — Повсюду отказ.

— Госпожа Шияо всегда готова вас принять.

— Вот кстати. Можно я у тебя сегодня заночую? Шияо меня начала раздражать. Навязчивая и жадная. Все время ждет подарков. Меж тем, я их не вижу в ее покоях. Не мое, конечно, дело, я подарил и забыл, но что она с ними делает? Ты не знаешь?

— У нее больная мать.

— Так почему не попросить лекарства?

— Она боится вас спугнуть. Шияо простолюдинка, бывшая служанка. И еще не умеет быть госпожой. Вы, конечно, можете остаться здесь. Но почему не пойти к Вэнь?

— Мой старший сын уже взрослый. Я должен буду проверять у него уроки, и тренировать в боевых искусствах. А у меня сейчас нет настроения. Эта история порядком меня вымотала. Хочу просто отдохнуть.

— Идите в постель. Вид у вас и впрямь не очень. А я успокою малыша, уложу его и потом приду к вам. Просто полежим рядом.

— Спасибо, — он с благодарностью посмотрел на Шихань. — Написать, значит…

Первое письмо вышло не очень-то любовным. Скорее официальным.