Снежная Сказка - Ани Марика
— Ничего я не калечила, — фыркаю, давя в себе смех.
— Они любят тебя, Мир. И ты их любишь.
— Люблю, — шепчу, кивая, — Но…
— Никаких но! Просто доверься своим чувствам. И потом, вы же подписали брачный договор. Ты больше не одинокая наивная провинциальная девочка. Ты независимая женщина со своим капиталом.
— Ты права, — вздыхаю я, понимая, что глупо распсиховалась на ровном месте.
Таша обнимает меня и кладёт голову на плечо. Мы сидим в тишине пару минут. Дыхание восстанавливаем и успокаиваемся.
— Ты книгу то дописала? — спрашиваю, поднимаясь с пола и тягая беременную подругу.
— Почти, остался эпилог. — лукаво улыбается женщина.
Мы поправляем мой макияж, разглаживаем платье. Не свадебное и не белое, но тоже довольно торжественное. С волнообразной юбкой, длинным шлейфом. Лиф украшен кружевом и рукава три четверти с драпировкой.
— Готова? — спрашивает нас Рома, ждущий в коридоре.
По традициям до храма невесту сопровождает шафер. И логично, что Аарон своим шафером выбрал Рому. Киваю мужчине, подхватывая под локоть. С другой стороны, мои пальцы сжимает Таша и они провожают к карете.
До храма мы доезжаем очень быстро. Всю дорогу эти двое развлекают или скорее отвлекают меня. Подруга делится идеями для новых книг, рассказывает последние сплетни.
— Представляешь, извинился! — взбудоражено повторяет, вызывая улыбку.
— Да, Лео очень изменился, — хмыкаю я, вспоминая братишку жениха. — Ты его простила?
— Да, простила и даже сходила в храм, чтобы отменить то наказание. И знаешь, что? — Таша склоняется ближе, посматривая на затылок мужа.
— Что? — тоже шепчу.
— Она отказалась снимать его проклятье. Только любовь его спасет.
— Мужская? — кривлюсь и заочно жалею бедолагу.
— Нет конечно! — хихикает Таша, хлопая по предплечью. На нас тут же оборачивается её муж и сканирует цепко-хмурым взглядом.
— А как его спасёт любовь, если он на женщин не того, — бормочу, показывая между ног.
— Вот не знаю. Может найдётся какая-нибудь, кто разглядит в нём того самого единственного, — пожимает плечами блондинка.
— Ага, и ей придётся в мужчину переодеваться, чтобы он в ней что-то разглядел. — хихикаю я.
— Женщины! — шипит Рома, не выдержав наши сплетни.
Мы на время замолкаем, но не выдержав, хохочем. На самом деле это очень грустно для Леонеля. И мне искренне жаль парня. Каким бы гадким в прошлом не был, он собой пожертвовал, чтобы меня спасти.
До храма мы добираемся в отличном настроении. Я забываю о своей внезапной истерике и с нетерпением, жду, когда увижу моих женихов. Со вчерашнего вечера их не видела. Мы даже ночевали в разных домах.
— Опаздываете, — укоряет нас Бартольд, распахивая дверцу кареты и помогая нам выбраться.
— Нам можно, мы беременные, — улыбается мужу блондинка, выбираясь первой.
У порога в помпезное, прохладное и светлое помещение я останавливаюсь Рому, что ведет меня вместо отца. Смотрю на собравшихся гостей. Нашего правителя, высокопоставленных чиновников, друзей, семью двух герцогов и многочисленную знать. Аж в груди щемит, от того, что в эту минуту нет моей семьи.
Перевожу взгляд на конец коридора. Возле алтаря и статуи Богини в пол-оборота стоят двое мужчин в праздничных костюмах. Они оба глаз с меня не сводят, строгие, красивые, властные, сильные… И нервные. Заставила их ждать. И понимаю, что вот она — моя семья. Впереди будущие мужья, опора и поддержка. За спиной лучшая подруга — сестра. Сильная, смелая, волевая.
— Идём? — спрашивает Рома, подбадривающе улыбаясь.
— Идём, — соглашаюсь и мы медленно проходим этот коридор.
Меня передают в руки женихов и отходят к скамье. Дрожу немного, будто в первый раз замуж выхожу. Аж щёки горят от этих взглядов и витающего в воздухе напряжения.
К нам выходит Таня. Как главная жрица Богини Наит. Она в белой длинной тоге с золотой каймой и широким поясом. Выглядит совершенно другой, воздушной, недосягаемой, практически божественной. К нам она приезжает лечить Лео в мужских рубашках и брюках. Вот это несоответствие так ярко сейчас бросается в глаза.
Таня тихо и нараспев начала читать молитву, взявая к Богине Наит. В храме воцарилась просто идеальная тишина, а её голос эхом разносился по всему огромному и помпезному помещению, создавая ощущения присутствия самой небожительницы. Подняв голову, смотрю на статую, сжимаю пальцы женихов, чувствуя этот трепет и волнение всеми фибрами души.
— Вы принесли дары? — спрашивает Таня.
Мы вытягиваем вперед руки, показывая браслеты на запястьях. Наша жрица накрывает сверху и снизу ладонями наши сцепленные пальцы и продолжает взывать к Богине. Через время, браслеты на запястьях вспыхивают ярким жёлтым светом, немного ослепляя.
— Дары приняты Богиней, — громко и радостно объявляет Таня, выпуская наши руки. — Объявляю вас мужьями и женой. В знак начала вашего брака, можете поцеловать жену.
Жрица отступает. Я смотрю на брачную татуировку, оставленную на месте двух браслетов. И слышу тихий мелодичный голос, словно звон колокольчиков вдали:
— Благословляю…
Эпилог
— Себастьян! — рявкаю я на сына, что взобрался на дерево и дразнит Марию. — Немедленно слезай. Иначе…
Замолкаю на полуслове, потому что Мари — дочь Натали и Ромы, покрывается тёмно-серой дымкой и перемещается на ту же ветку, на которой сидит мой сын.
— Так не честно! — вопит семилетний мальчик.
— Привыкай, Бастиан, — фыркает девочка и схватив друга, опять покрывается дымкой, на этот раз спуская его на землю. — Тебе от меня нигде не спрятаться!
— Мама, она жульничает! — бежит ко мне сын, заметив наконец меня.
— Вот ябеда! — фырчит ангельской красоты девочка и надувшись, уходит к искусственному озеру.
— Она девочка и слабее тебя, — хмыкаю я, обнимая самого прекрасного мальчишку. — Ты должен это учитывать и иногда уступать.
— Я всегда ей уступаю, — бурчит Себастьян, закатывая глаза, — А она ни разу.
— Прям таки ни разу? — прищуриваюсь, садясь на корточки и отряхивая грязные коленки. — А кто тебе с уроками помогает? И прикрывает твои проделки в школе?
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю, — пожимаю плечами, растрепав светлые волосы сына. — Зови Мари, будем ужинать, скоро за
