Обнаженная для генерала - Татьяна Озерова
Тяжело дыша, Рэналф медленно опустился на меня, опираясь на локти и прижимаясь губами к моей шее.
Я чувствовала его тяжесть, и это было так восхитительно… По всему моему телу блуждали волны блаженства, и я слышала, как наши сердца бьются в унисон — бешено, громко, но уже успокаиваясь, сливаясь в один общий, умиротворённый ритм.
И не было ни единой мысли. Было лишь одно пронзительно яркое чувство, желание, чтобы этот миг, это ощущение единства, эта тяжесть его тела на мне и эта пульсация внутри длились вечно. Чтобы он не отпускал меня никогда.
Глава 30. Сегодня
Наутро из сна я выплывала медленно. Сознание возвращалось ко мне неспешно, как сквозь толщу теплой воды.
Первым, что я ощутила, были тяжесть и тепло. Тяжесть его руки, лежавшей на моей талии, властно и собственнически прижимавшее меня к нему.
Тепло всего его тела, к которому я была прижата спиной. Его ровное, глубокое дыхание шевелило мои волосы.
Я не двигалась, боясь разрушить это хрупкую, невозможную тишину.
В памяти всплывали обрывки нашей длинной ночи. Поцелуи, шепот, жар, всепоглощающая наполненность и ослепительное, испепеляющее наслаждение после.
Стыдливость накатила горячей волной, но её тут же смыло странное, новое чувство. Не просто близости, а… принадлежности.
Я теперь окончательно принадлежала ему. Полностью.
Наша брачная ночь соединила нас. Я стала женщиной с ним. Его женщиной. Его женой.
Всё моё тело, охваченное блаженной истомой, напоминало, как с ним оказалось хорошо.
И всё равно сознание с трудом принимало произошедшее. Я жена генерала Рэналфа. И сейчас наслаждаюсь пробуждением в его объятиях.
Он пошевелился сзади, и я замерла. Его рука сжала меня чуть сильнее, он глубоко вдохнул, и его губы коснулись моего плеча в легком, сонном поцелуе.
Сердце ушло в пятки, а по спине пробежали мурашки. Потом он затих, и его дыхание снова стало ровным.
Я лежала неподвижно, не желая прерывать это ощущение.
В голове появились мысли. Я отгоняла их, но они с настойчивостью продолжали тесниться, вызывая новую тревогу.
Как оно будет дальше? Останется ли он так же бережен со мной? Захочет ли снова?.. Чувствуя, как щёки вспыхивают, я вынуждена была признать: я уж точно захочу…
Вскоре Рэналф проснулся. Я почувствовала, как напряглись его мышцы, как он замер на секунду. Затем его рука медленно, неохотно отпустила мою талию.
Я оглянулась и встретилась с ним взглядом. Его янтарные глаза были немного затуманены сном, но взгляд был пристальным. Мы молча смотрели друг на друга несколько секунд, и между нами повисло хрупкое ожидание, смешанное с неизвестностью.
— Доброе утро, — наконец произнес он, и его голос был низким и хриплым от сна.
— Доброе… утро, — прошептала я, чувствуя, как краснею.
Он усмехнулся, обнял меня, вжал в себя и поцеловал. А потом сказал, что надо срочно завтракать.
Завтрак нам подали в его личные покои, в небольшой гостиной с камином.
Гвен расставила блюда и ушла, а я пыталась есть, краснея и не зная, что говорить и куда девать руки.
Рэналф, обычно такой резкий и погруженный в свои мысли, сегодня был другим.
Он налил мне чаю, подвинул вазу с медом ближе. Он не говорил, но его взгляд постоянно возвращался ко мне, будто проверяя, на месте ли я, все ли со мной в порядке.
— Я отменил всё на сегодня, — вдруг сказал он, пристально глядя на меня. — Проведём день вместе.
Я озадаченно посмотрела на него. Генерал Рэналф, отменяющий дела из-за женщины?
Это так неожиданно было. Так не вязалось со всем, что я слышала о нём.
Генерал Рэналф славился тем, что дела у него всегда на первом месте. Даже история ходила о том, что как-то по требованию короля Дамиана, тогда ещё только взошедшего на престол, Рэналф прервал близость с женщиной, хотя был в самом разгаре процесса. Встал с постели, оделся и отправился выполнять приказ.
— Но если дела требуют… — осторожно начала я.
— Дела всего и всегда требуют, — коротко и твердо заявил он, а в его пристальном взгляде на меня промелькнуло что-то тёплое. — Подождут. Сегодняшний день будет полностью нашим.
От этой фразы мне стало так тепло…
Я улыбнулась ему. Рэналф застыл, глядя на меня и не донеся бокал с соком до рта. Опомнился, хмыкнул, пробормотал что, судя по всему ругательное, допил бокал залпом и спросил, почему я ещё не ем. Я пожала плечами, смущённо улыбнувшись, и приступила к еде.
Ели в молчании. Зато мне очень нравилось, как он смотрел не меня. И ещё я любовалась едва заметной улыбкой, затаившейся в уголках его суровых губ.
После завтрака Рэналф взял мой плащ, накинул его мне на плечи и повёл во внутренний сад поместья.
Воздух был холодным и свежим, пахло влажной землей и опавшей листвой. Мы шли по ухоженным дорожкам меж голых, припорошенных инеем кустов и застывших фонтанов, и между нами царило молчание.
Но это молчание было особенным. Оно было наполнено памятью о ночи и ещё чем-то хрупким, невесомым.
Наши руки иногда случайно касались друг друга, и от этих легких прикосновений по коже бежали мурашки.
Я украдкой смотрела на его профиль, на властный подбородок и губы, что прошлой ночью были такими нежными.
Рэналф чувствовал мой взгляд и поворачивал голову. Наши глаза встречались, и в его взгляде я читала что-то тёмное, горячее и вместе с тем сдержанное. Смущалась и опускала глаза.
Никто не произносил ни слова, но в этой молчаливой прогулке мы говорили друг с другом больше, чем за все предыдущие дни, вместе взятые.
Когда мы поворачивали назад, к дому, наш путь лежал мимо тренировочной площадки. Вчерашние воспоминания нахлынули на меня. Пронизывающий холод, падающий шар, чувство полной беспомощности и его суровый, безжалостный голос.
Я непроизвольно замедлила шаг, и мой взгляд с тревогой скользнул по утоптанной земле.
Рэналф почувствовал моё напряжение. Его рука, до этого просто лежавшая на моей спине, двинулась, и сильная, тёплая ладонь властно, но бережно обхватила мою талию, притягивая к себе.
Я затаила дыхание, чувствуя силу и твёрдость его высокого рельефного тела даже сквозь одежду.
— Не сейчас, — твёрдо сказал он. — Успеем. Сегодня не для уроков.
Рэналф остановился, развернул меня к себе, заставив встретиться с его пристальным взглядом. В его янтарных глазах не было и тени вчерашнего жёсткого наставника. Лишь тёплая внимательность.
Нежным, и вместе с тем непреклонным жестом
