Обнаженная для генерала - Татьяна Озерова

— Тихо, — прошептал он в мои губы. — Я просто готовлю тебя. Доверься мне.

И я доверилась. Пока его пальцы осторожно двигались внутри, растягивая и подготавливая меня, его большой палец нашел тот самый, невероятно чувствительный бугорок, прикосновения к которому только что доставляли мне так понравившуюся мне бурю восхитительных ощущений.

Рэналф снова начал описывать на нем сводящие с ума, точные круги. Мои бёдра сами собой начали двигаться в такт его ласкам, в поисках большего.

Моё дыхание превратилось в серию коротких, прерывистых вздохов и бессвязных постанываний, которые, казалось, лишь подливали масла в огонь его собственного желания, заставляя его действовать еще увереннее, еще настойчивее.

И тогда, в самый разгар этого нарастающего безумия, он убрал пальцы.

Ощущение внезапной пустоты внутри было настолько резким и неожиданным, что я ахнула, и мои глаза распахнулись. Но этому чувству пустоты не было суждено длиться.

Рэналф неуловимо плавным, сильным движениям подмял меня под себя, оказался на мне, раскрывая мои бёдра ногами. Его лицо замерло прямо на моим, а его плотно сжатые губы совсем рядом с моими губах.

Горячее, твёрдое, большое упёрлось там, где только что были его пальцы.

Рэналф замер, давая мне осознать этот момент, этот порог. Его взгляд, тёмный, сосредоточенный, был прикован к моему лицу, ловя малейшую тень страха или отказа.

Мгновенный страх, вспыхнувший где-то в глубине подсознания, заставил мои мышцы непроизвольно сжаться, пытаясь отвергнуть это вторжение. Он почувствовал моё сопротивление и замер в напряжении.

Вся его мощь, готовая обрушиться на меня, была остановлена силой воли. Но он не отстранился. Вместо этого его губы снова нашли мои в поцелуе.

Это было не страстное, грубое взятие, а бесконечно успокаивающее, нежное прикосновение. Его губы двигались медленно, ласково. Поцелуй-обещание, поцелуй-заклинание, рассеивающее страх без следа.

И доверие пришло. Волна напряжения отступила, сменившись дрожью ожидания. Моё тело расслабилось, открываясь ему, принимая его вес и его близость.

Он чутко уловил эту перемену, и, не медля, плавно надавил.

Ощущение было оглушительным. Он был большим, твёрдым, и он заполнял меня, растягивал, занимал всё пространство, вытесняя воздух, мысли, всё, кроме него самого.

Новый, плавный и уверенный, неумолимый толчок наполнил меня глубже. И ещё один, ещё дальше, до самого дна…

Рэналф погрузился полностью, растягивая меня до предела. Замер, дав мне привыкнуть к этому новому, шокирующему состоянию бытия.

И… ни малейшей боли. Ни единого дискомфорта, которую я подсознательно ждала. Было лишь одно — невероятно желанная, всепоглощающая наполненность. И ослепляющее понимание этой откровенной, абсолютной близости, когда мы стали единым целым.

Его лицо исказилось от невероятного усилия, от напряжения каждой мышцы, которыми он сдерживал свою природную, грубую силу.

Он неотрывно смотрел в мои глаза, и я, поглощённая своими ощущениями, уловила в их глубине бушующую войну между яростным желанием и железной волей к контролю.

Его голос сорвался на низкий, хриплый шёпот, пробивающийся сквозь стиснутые зубы.

— Как ты?

У меня не нашлось словесного ответа. Я могла лишь кивнуть, завороженно глядя на него, охваченная бурей ощущений, которые были слишком велики и слишком новы, чтобы быть облечёнными в речь.

Моё тело, повинуясь древнему инстинкту, нашло свой ответ. Мои ноги, до этого беспомощно лежавшие на простынях, сами собой поднялись и обвились вокруг его мощной поясницы, сжимаясь, притягивая его глубже, закрепляя его внутри себя.

Его брови приподнялись, и он улыбнулся. Поцеловал меня. И сделал новое медленное движение вглубь меня, заставляя протяжно застонать в его губы. Затем ещё. И ещё.

Ритм нарастал, его поцелуй стал требовательнее.

Каждое плавное, выверенное погружение наполняло меня с идеальной точностью. Без спешки или грубости. Лишь это размеренное, неумолимое, восхитительное движение, которое раскачивало меня на волнах нарастающего экстаза.

Мне нравилось. Как же мне нравилось! Я начала двигаться вместе с ним, вжимаясь пальцами в его мощную спину, стараясь повторять движения его языка в глубине моего рта, постанывая всё громче, стараясь обнять его сильнее.

Волны удовольствия накатывали одна за другой, каждая сильнее предыдущей, каждая глубже проникающая в самую мою суть, растворяя остатки сознания.

Рэналф отпустил мои губы, опираясь на локти, заключил мою голову в ладони. Погрузился пальцами в мои в волосы, разглядывая моё лицо со неприкрытой пылающей жаждой и нескрываемым торжеством.

Он улыбался мне так, что захватывало дух, а я улыбалась ему, не в силах найти слов, просто смотрела в его глаза, уже не стыдясь своего прерывистого дыхания и вырывающихся стонов.

Это были даже не стоны, прерывистые, незнакомые мне самой звуки, в которых смешивались и восторг, и благодарность, и просьба о чём-то большем, чего отчаянно жаждало моё тело.

Он нависал надо мной, высокий, мощный, рельефный, а я не могла оторвать от взгляда от его красивого, искажённого страстью лица, от его улыбки. В его мужественной, суровой красоте в этот миг не было ничего пугающего — лишь сосредоточенная, сконцентрированная сила.

И он смотрел на меня. Его глаза, тёмные и бездонные, были прикованы к моему лицу, рассматривая, как оно искажается наслаждением. И я легко читала в его глазах не только обжигающую страсть, но и бесконечную, сдерживающую его порывы, нежность.

Даже тяжести не чувствовала — он удерживал свой вес на руках, его движения были плавными, выверенными. Нисколечко не больно. Он погружал меня в омут нежности, будучи с ней невероятно бережен, и в то же время с властной уверенностью, точным знанием, что именно делать с моим охваченным желанием телом.

Его член внутри меня ощущался как нечто абсолютно правильное, единственно верное. Он был твёрдым, пульсирующим, заполняющим каждую складочку, каждую частичку меня, и с каждым его движением возникало чувство совершенной полноты. Самое правильное, что я могла бы представить.

Рэналф ускорил движение, проникая ещё глубже, сильнее, и моё тело вдруг задрожало, вспыхнуло с неукротимой силой. Это была целая серия мелких, стремительных вспышек, прокатившихся внутри меня одна за другой.

Моё тело выгнулось под ним, внизу всё сжалось, запульсировало вокруг его каменного члена, и я громко и протяжно застонала, уже не стесняясь, позволяя волне ослепительного блаженства унести меня прочь.

Он видел это, чувствовал это всем своим существом, соединённым с моим.

Его собственное дыхание, до этого ровное и контролируемое, вдруг сбилось, стало прерывистым, хриплым. Сквозь трепещущие ресницы, затуманенным взглядом я увидела, как напряглась его шея, как он стиснул зубы.

— Невозможная моя, — прорычал он и впился губами в мою шею.

Я снова задрожала, новые волны спазмов прокатились по моему телу, и мой протяжный громкий стон смешался с его тяжёлым дыханием.

Несколько резких, несдержанных