Замуж за незнакомца - Теона Рэй
– Родители так ни разу его и не видели?
– Они не навещали его до пятнадцати лет, но потом стали приезжать раз в год, привозили подарки на День зимнего солнцестояния. Мистер Гилтон дважды выходил к ним из своей комнаты, а потом перестал. Душевными переживаниями он со мной не делился, так что я не знаю, каково его отношение к семье до сих пор. Жил со мной до совершеннолетия, после купил небольшой домик на окраине и попросил переехать с ним. К тому времени я уже ушла из школы, служить императору не хотела и согласилась. Мистер Гилтон взял меня к себе домоправительницей, платил щедро и часто больше, чем я могла потратить. Еще чуть позже он сменил маленький домик на особняк у центрального вокзала, и я снова переехала с ним. Жили мы дружно, а когда мне стало тяжело работать в большом доме, ходить по лестницам, мистер Гилтон построил мне домик рядом со своим. В нем же после войны открыл книжную лавку.
– Я у вас и жилье забрала? – спросила я тихо, чувствуя, как обрывается сердце.
– Нет, что ты, – улыбнулась старушка. – Он не просил меня из него съехать, я сама решила. Эта квартира, – мисс Торвик обвела взглядом гостиную, – для меня много значит. Я здесь родилась, выросла, здесь же вырастила мистера Гилтона. Жизнь клонится к закату, и перед смертью мне хотелось вернуться туда, где все началось.
– А Рио не говорил, почему он вдруг решил заняться продажей книг? – спросила я будто бы безразлично, а сама обратилась в слух.
Меня на самом деле очень интересовало, с какой стати Рио – далеко не бедный человек – захотел продавать книжки. К тому же выручку себе не забирает, что тоже странно. Хобби у него такое, что ли, – любовными романами торговать?
– Это случилось внезапно. Он никогда не помышлял о владении магазином, или же просто мне не говорил. Может быть, в одну из бессонных ночей понял, что устал от чародейства? Не знаю. Служить императору было тяжело, а служить маленькой императрице тяжелее вдвойне. У нее, конечно, есть советники, но она их редко слушает. Какими только глупостями теперь не занимаются придворные маги! – Мисс Торвик покачала головой и вздохнула. – Но не мне судить. Я и говорить плохого о ней не должна, все-таки это она меня пожалела и выпустила на свободу, хотя могла бы казнить, как того требует закон.
Мне не хотелось верить, что мисс Торвик сделала что-то плохое. Она выглядела как человек, не способный и мухи обидеть. Да и Рио говорил, что ее обвинили ошибочно. Но все же – за что?
– Вас оболгали?
– Не совсем. Когда началась война, я уже работала у мистера Гилтона и возвращаться на службу к императору не собиралась, но он попросил помочь создать сложные артефакты, и я не стала отказываться. Зачарованные кулоны позволяли его величеству управлять генералами, чтобы те не перешли на сторону врага, не предали, не подставили своих людей. Как только командиры вешали артефакты на шею, то без приказа уже не могли их снять – чары не позволяли – и безропотно выполняли все, что им скажет император. Днями и ночами я зачаровывала кулоны, которые доставляли мне от ювелиров. Получалось десять штук в год – настолько они сложны в исполнении. Передавала советнику его величества, а тот увозил их ему. Работала я под присмотром солдат, каждый раз разных, во избежание тесных с ними отношений, чтобы они не смогли убедить меня сделать кулон и для них. Стражей для меня привозили из гарнизонов, они меняли друг друга каждую неделю, отдыхали от боя, следили за мной и защищали на случай грабежа. Уходить из дома мистера Гилтона я категорически отказывалась, поэтому нужна была защита. Так прошло четыре года, а на пятый из десяти кулонов, которые пора было передать советнику императора, два пропали.
Мисс Торвик замолчала. Взгляд ее был потухшим, мысленно она находилась где-то далеко, и я не смела вырвать ее из воспоминаний даже чуть более громким вздохом, не говоря уж о вопросах.
– Куда они подевались, я до сих пор не знаю. Может быть, я сама их потеряла, а может, они пропали в один из тех редких часов, когда я спала. Не все солдаты чисты на руку… Крайней, конечно, выставили меня. Война шла к завершению, так что новых артефактов уже не требовалось. Кто-то из чародеев пытался создать нечто похожее, да так и не смог, но моей помощи уже не просили. Спустя месяцы моего заключения Совет принял решение лишить меня силы. Вскоре война кончилась, вернулся мистер Гилтон и нашел меня в тюрьме. Не знаю уж, как ему удалось добиться моего освобождения, ведь никаких доказательств моей невиновности нет. Доказательств моей вины тоже нет, но кулоны пропали, и Совет решил, что я их спрятала или даже передала врагам. Зачем? Почему? На эти вопросы ответа мне никто не дал… Если бы такие артефакты были мне нужны, я могла бы сделать их и без разрешения его величества, но Совет об этом почему-то не думал. Пропали – виновна, вот и все.
– Идиотизм, – выдохнула я едва слышно.
Представляла себе мисс Торвик в ужасных условиях тюрьмы и едва сдерживала слезы. Вот так-то империя отплатила ей за помощь! В душе внезапно появилось чувство отвращения к ее величеству. Я понимала, что наказал мисс Торвик погибший на войне император, а не юная императрица, но злость проснулась именно к ней.
Пока я боролась с эмоциями, мисс Торвик выпила холодный чай почти залпом.
– Что сейчас об этом говорить, – отмахнулась она. – Столько воды утекло. Если раньше я надеялась, что кулоны найдутся, то теперь мне уже все равно.
– А вдруг найдутся? Что же вы сразу руки опускаете! Кулоны пропали каких-то три года назад. Что такое три года? Ничто!
