Саймон - Анна Есина

— Сначала искры были золотистыми, как обычно, но потом… потом они стали чёрными, словно поглощали свет. Заклинание начало жить своей жизнью. Оно расползалось по залу, как ядовитый плющ, оплетая всё вокруг. Я видела, как мои сёстры по ковену отступают, их лица были полны ужаса…

Она замолчала, дыхание стало прерывистым.

— А потом… — она осипла, — потом всё взорвалось. Магия превратилась в бурю, в настоящий шторм силы. Я чувствовала, как она рвётся из меня, как дикий зверь, пытающийся вырваться на свободу. Вы думаете, я недостойна быть ведьмой? — внезапно спросила Аксинья.

Она подняла глаза на Игната, и в этом взгляде читалась отчаянная надежда на понимание.

Игнат медленно наклонился вперёд.

— Нет. Я вижу страх, глубокий, всепоглощающий страх. Но я также вижу силу, которая намного больше этого страха. Твой дар никуда не делся. Она просто прячется, защищаясь от боли и вины.

Его слова повисли в воздухе, словно тяжёлые капли дождя.

— Ты думаешь, что потеряла контроль, — продолжил Игнат, — но на самом деле ты столкнулась с силой, которая намного больше тебя. Это не слабость — это урок. Урок того, что даже самая могущественная магия требует уважения и понимания.

— Но я причинила им боль, — пробовала спорить она. — Я могла их убить.

— Ты выжила, — спокойно ответил парапсихолог. — И это даёт тебе шанс всё исправить. Шанс научиться контролировать свою силу, а не позволять ей контролировать тебя.

Его слова звучали как величественный гимн, проникая в самое сердце пациентки, заставляя её задуматься о том, что действительно важно.

— Твоя сила — это дар, — произнёс Игнат. — И ты научишься использовать её правильно. Не потому, что ты должна кому-то что-то доказать, а потому, что это твоя природа, твоя сущность.

Когда сеанс подошёл к концу, а дверь за ведьмой закрылась, он встал, прошёлся по кабинету и уверенной поступью направился в комнату отдыха для персонала.

Норовистая девчонка сидела на столе, болтала в воздухе потрясающе стройными ногами и вальяжно попивала кофе из кружки. Игнат не поздоровался, прошёл мимо к кофейному аппарату.

— Всем мозг выполоскал? — надменно спросила Кира, уязвлённая его безразличием.

— Хочешь предложить себя?

— Мечтай больше, — фыркнула девица, спрыгнула со стола и пристроилась позади, якобы добавить молочную пенку в чашку.

— Я живу реальностью, а не фантазиями, — молвил он, не оборачиваясь. — А как у тебя с этим?

— С чем? — нахмурилась блондинка, чувствуя себя так, будто упустила львиную долю диалога.

— С жизнью в реальности. Всем ли довольна?

Игнат наполнил чашку ароматным эспрессо и медленно повернулся. Кира невольно отступила на шаг, зло прищурилась.

— Тебе-то какое дело?

— Мне? — лениво помешивая кофе, переспросил он. — Ровно никакого, но если женщина впадает в беспричинную агрессию, во мне невольно просыпается мозгоправ. Хочешь, разъясню, почему ты кидаешься на людей?

Красотка вздёрнула носик.

— Была охота лапшу с ушей снимать.

— Вся твоя злоба исходит от неудовлетворённого желания, — шепнул на ухо Игнат, лишь на секунду задержавшись рядом с задирой.

— В сексопатологи метишь, а, Сенсей? — яростно бросила она в спину.

— Я не о сексе говорил, если что, но у кого что болит, — он хохотнул и чинно прошествовал к себе в кабинет, прекрасно зная, что насладиться кофе в одиночестве ему не удастся.

Секунду спустя в дверь ломанулась Кира, разъярённая, что твой испанский бык.

— Как меня достали твои выкрутасы! Заруби себе на носу, ты, кровосос шелудивый, — она подлетела к мужчине и ткнула его двумя сложенными пальцами в грудь, — не лезь в мою голову! Ты ни черта обо мне не знаешь!

Игнат склонил голову набок.

— Вот как? Это не ты таскаешься по людям, вместо того чтобы найти ровню среди своих?

Хлоп! Голова Игната вильнула влево, а тяжёлая рука Киры оставила алый след от пощёчины на правой щеке.

— Не твоё пёсье дело, где, когда и с кем я, понял?

Он сцепил челюсти. Смерил её насмешливым взглядом.

Она из чистого упрямства продолжала таращиться в ответ и с каждым мгновением смирела всё больше, пока, наконец, не стушевалась настолько, что отвела взгляд.

— А может я хочу, чтобы оно было моим, — обронил Игнат словно невзначай и долго смотрел вслед отчаянно улепётывающей девице.

Вот нравилась она ему, зверски нравилась. Но как обуздать необъезженную кобылку, коли та мнит себя бесценным единорогом? Об этом он не имел ни малейшего понятия.

***

Сеансы с Игнатом превратились в изнурительное, но необходимое путешествие вглубь тёмных уголков души Аксиньи. Каждый их разговор был словно спуск в пещеру, где таились её страхи и травмы, а стены кабинета, казалось, хранили эхо её боли.

В этот день она пришла более спокойной, но напряжение всё равно читалось в каждой линии тела. Пальцы нервно теребили край рукава, а глаза постоянно скользили по витражам, избегая прямого взгляда Игната. Она села в кресло, сложив руки на коленях, словно пытаясь защититься от собственных воспоминаний.

— Сегодня я снова пыталась практиковать, — начала тихим голосом. — Всего лишь простое заклинание света, но…

Игнат поднял руку, останавливая её. Его глаза, глубокие и пронзительные, смотрели прямо в душу, словно видя все тайны.

— Расскажи мне всё, — произнёс он своим глубоким голосом.

Пациентка закрыла глаза, вспоминая. Дыхание стало прерывистым, а пальцы сжались в кулаки.

— Как только я начала произносить слова заклинания, передо мной возникли их лица, и глаза, полные ужаса, а крики… Они словно вернулись, преследуя меня. Я почувствовала, как магия начинает выходить из-под контроля, как тогда.

Игнат наклонился вперёд, его присутствие заполнило всё пространство, словно он был воплощением самой силы. Тени от витражей плясали на его лице, подчёркивая резкие черты и высокие скулы.

— Эти образы — не наказание, — произнёс он медленно, словно вкладывая каждое слово в её сознание. — Это твоя душа пытается защитить тебя, показать, что нужно исцелить.

Он поднялся и начал медленно ходить по кабинету, движения были плавными и уверенными, словно он скользил по воздуху. В каждом шаге чувствовалась тысячелетняя мудрость.

— Твоя магия — это продолжение тебя, — добавил он. — Когда ты пытаешься колдовать, твой разум вспоминает ту боль, потому что боится повторения. Но страх — это не слабость, это сигнал.

Она сжала кулаки, борясь с подступающими слезами.

— Но я не хочу больше бояться! — воскликнула она. — Я хочу вернуть свою силу! Я хочу перестать быть пленницей своих страхов!

Игнат остановился напротив неё.

— Ты вернёшь её, — сказал он твёрдо, — но сначала нужно принять то, что произошло. Не как поражение, а как урок.

Он подошёл ближе, аура силы, исходящая от него, окутывала комнату, словно защитное поле.

— Мы будем работать с этими образами, —