Три желания - Ольга Придакова
— Всё? — сегодня чертовка была серьезна как никогда.
— Всё!
Думала вновь будем составлять какой-нибудь договор, но нет, на этот раз обошлось без бумажной волокиты. Девушка что-то тихонько зашептала себе в кулак, потом раскрыла ладошку и легонько дунула в сторону моей семьи. Их охватило золотистым сиянием, словно каждого завернули в блестящий фантик. А когда сияние померкло, моей семьи больше не было. Воинов с инспектором она отправила порталом, просто разрезав пространство одним движением пальца, нарисовав в воздухе дверь. Потом, взяв меня за руку, осторожно коснулась острым коготком моего запястья, царапая кожу.
— Это знак, что одно желание выполнено. —указала она на появившуюся розовую тонкую полоску, напоминающую шрам, — Помни, осталось два! — И, неожиданно, хлопнула в ладоши перед самым моим носом. Я моргнула. А когда вновь открыла глаза, обнаружила себя стоящей посреди площади какого-то города.
После сумрака предрассветного утра яркое солнце, стоявшее высоко над головой, выбило невольную слезу, а многоголосый шум и толчея вокруг, окончательно меня дезориентировали. Вдобавок кружилась голова и немного подташнивало. Кто-то сильно толкнул в бок и заорал над ухом: "Не стой на дороге, дура!" Я шарахнулась в сторону и чуть не попала под колеса проезжающей мимо кареты. Над головой просвистел кнут и, с трудом увернувшись от удара, на одних инстинктах, пригнувшись, я бросилась бежать в сторону стоящих двухэтажных домов. Остановилась около какой-то лавки, чтобы перевести дух и оглядеться. Ну, спасибо! Удружила, так удружила рогатая гадина! Ой, поминать-то нельзя, а то явится!
Немного выровняв дыхание, стала осматриваться. Площадь небольшая, немного вытянутая с одного конца, она расходилась лучами трёх улиц. Одна из них широкая, утопающая в зелени, была вымощена серым обтёсанным камнем, пригнанным друг к другу так плотно, что создавалось ощущение целого полотна. В глубине деревьев виднелись красивые бело-розовые здания с балкончиками, с ажурными капителями, венчающими изящные пилястры, с красными и коричневыми крышами. В противовес роскоши зелёной улицы та, на которой находились многочисленные торговые ряды, была пыльной, шумной, запруженной различными повозками и крикливыми уличными торговцами. По площади туда-сюда, то и дело, двигались кареты, запряженные зубастыми тварями, при виде которых, повозки попроще с менее кровожадной скотиной, жались к обочинам.
Здание, около которого остановилась я, оказалось аптекой. Ну, как аптекой… Через большие окна были видны многоярусные полки с различными мешочками с маленькими разноцветными ярлыками, пузырьки с жидкостями, баночки и бутылочки всевозможных размеров и форм. Лавка зельевара и лекаря в одном лице.
Денег у меня не было. Пожитки остались, по-видимому, на крыльце сторожки, в лесу или вернулись вместе со Стешаней в Мормышки. Всё, чем я располагала было надето на мне, даже сменного белья не было. И я вновь вспомнила "добрым" словом свою благодетельницу.
Однако, решив, что стоять столбом, только привлекать к себе лишнее внимание, а начинать с чего-то надо, открыла дверь лавки и зашла внутрь. Меня тут же окутало смесью ароматов сушеных трав, эфирных масел, спирта, клея, чернил и ещё бог весть чего. За конторкой стоял сухощавый, невысокий человек в длинном фартуке поверх шелковой рубахи и жилетки. Он осторожно отмерял на маленьких весах различные порошки из круглых банок и аккуратно ссыпал в приготовленные пакетики полученную смесь. Мельком глянув в мою сторону, в предупреждающем жесте поднял палец вверх. Нахмуренные брови и сосредоточенный взгляд карих глаз из-под круглых очков предупреждал: "Я занят!"
Поэтому я тихонько подошла к прилавку и стала рассматривать большие пузатые банки, в которых были заспиртованы какие-то насекомые, различные органы то ли животных, то ли разумных существ, а из одной на меня смотрел огромный красный глаз! Чуть было не дала дёру, когда наткнулась на него взглядом, но поборов приступ страха, осталась стоять на месте.
— Похвально, похвально для столь юной особы! — раздался позади меня голос.
Оглянувшись, увидела, что мужчина закончил упаковывать снадобья и, выйдя на середину помещения, с любопытством разглядывал меня.
— Чем могу служить?
— Мне нужна работа. — я не стала ходить вокруг да около, — И угол.
— Прости, девонька, но мне не нужны помощники. — окинул он меня оценивающим взглядом.
Ну, да, деревенщина! Юбка, когда-то бывшая шоколадного цвета, от которого остался лишь светло-коричневый намек, хоть и крепкая, но невзрачная и запыленная. Башмаки, с потертой и местами лопнувшей кожей, сбиты на носках. Дешёвая душегрейка и сатиновая рубашка. Растрепанная русая коса, кончик которой я, в волнении, теребила — ни стати, ни возраста! Пигалица с улицы! Всё понимаю, но деваться некуда, поэтому делаю ещё одну попытку, — Я лечить умею и в травах разбираюсь.
— А лицензия на лечение у тебя есть?
Молча мотаю головой.
— Ну вот, когда получишь, приходи. А сейчас мне не нужны проблемы с законом! Ещё не хватало в каталажку загреметь по доброте душевной! — довольно грубовато спровадил меня лекарь и, потеряв ко мне интерес, вновь занялся своими делами.
Ничего не оставалось как выйти вновь на улицу. Я добрела до чахлого деревца, росшего на краю площади у одной из улиц и уселась прямо на землю. Ноги не держали. Желудок потихоньку начинал подавать голос, потому что судя по солнцу, дело близилось к обеду.
Я помнила по фэнтезийным романам, которые мне подсовывала Семёновна (уж очень она их любила и старалась и нас с Петровной приобщить к ним), что к попаданкам срочно кто-то бежал на помощь или, на худой конец, им удавалось устроиться на работу в тепленькое местечко, типа трактира. А ещё появлялся принц, лорд, герцог (нужное подчеркнуть) и брал над ней шефство. И где, я вас спрашиваю, они все? Что-то мне никто не спешит помогать. Вот такие нерадостные мысли бродили у меня в голове, пока я сидела и усмиряла собственный желудок. Потом поднялась и направилась по улице вдоль домов, что выглядели попроще, но всё же основательно, надеясь по дороге придумать какой-нибудь выход. Главное двигаться, решила я.
Одноэтажные, двухэтажные, деревянные, крытые железными крышами, дома были похожи как братья и всё же отличались друг от друга. Кто-то сверкал многочисленными окнами, а кто-то повернувшись боком, выставлял напоказ глухую стену. Кто-то приглашающе распахивал широкие двери, показывая радушие, зазывая большой вывеской заглянуть на огонёк. А были такие, что запирались на все засовы и насупившись, глядели из-под наличников, мол, не пущу! Мимо таких я проходила, а вот перед редкими вывесками немного притормаживала, всё никак не осмеливаясь зайти хоть в один из них.
Прохожих здесь было меньше, но попадались. Женщины, с плетеными корзинками, набитыми
