Гарем для сестры султана - Людмила Вовченко

— Ну что ж, — сказала она, поднимая взгляд. — Передай своей Джасултан, что я принимаю её предложение. И передай ей это лично.

Она подошла к Фархаду, коснулась его плеча и легко уколола пальцем кожу у основания шеи.

— Теперь ты помечен моей рукой.

Кто увидит этот знак, будет знать: ты носишь весть от двух правительниц.

И если ты когда-либо предашь одну из нас — эта метка станет твоей погибелью.

Он не дрогнул, лишь коротко кивнул.

— Я передам всё слово в слово.

* * *

Тем временем во дворце Джасултан уже чувствовала нарастающую бурю.

Пока Фархад скакал обратно, к ней прибыли вести куда более тревожные.

За последнюю ночь в городе нашли двух мужчин.

На их лбах были вырезаны знаки — точь-в-точь как её личный символ, но куда более изуродованные, грубые, словно кто-то пытался имитировать её стиль, но сделал это нарочно, чтобы бросить ей вызов.

Лейла вбежала в её покои, бледная:

— Госпожа, это не твои люди… но они оставили знак твоего дома!

Джасултан медленно отложила чашу с вином, её взгляд был ледяным.

— Узнай, кто были эти мужчины.

— Уже узнали, — Лейла глотнула. — Оба служили в доме одного из старых визирей… того, что ещё мечтал вернуть прежние порядки.

Джасултан встала, её платье шуршало, словно крылья хищной птицы.

— Это значит, кто-то играет моими тенями, чтобы столкнуть меня с остальными домами.

Она подошла к зеркалу, медленно провела пальцами по коже, где у неё был её собственный знак.

— Найди тех, кто осмелился украсть мой стиль, — тихо приказала она. — А я… я сама поймаю того, кто за этим стоит.

Глава 23

Глава 23

Ночь над столицей была тягучей, как пролитый мёд, но пахла не пряностями, а кровью.

Фархад въехал в город до рассвета. Он был грязен, уставлен пылью дороги, но глаза его горели. Он вёз победу — согласие Мехрихан-хатун. Союз, о котором мечтала Джасултан, становился реальностью.

Но радость была коротка.

Уже у восточных ворот его окликнул один из тёмных стражей, шёпотом передав весть:

— Госпожа ждёт. И велела сказать — охота началась. Убийца носит её лик.

Фархад не ответил. Только лицо его изменилось: спокойствие ушло, остался хищник.

* * *

Во дворце Джасултан встретила его не в своих покоях, а в «зале теней» — небольшом помещении без окон, с толстым ковром на полу и низкими свечами вдоль стен. Здесь она говорила только о самом важном.

Фархад бросил ей короткий поклон и тут же выпрямился, как натянутый лук.

— Мехрихан согласна. Она даже пометила меня — меткой, которую носят гонцы двух держав. Теперь я под двойной присягой.

— Прекрасно, — кивнула Джасултан. — Но ты должен услышать, что случилось здесь.

Она бросила ему свиток. Тот развернул его — и на нём был изображён… её личный знак, вырезанный на человеческой коже.

Фархад побледнел.

— Это…

— Не я, — сказала Джасултан спокойно. — Кто-то использует мои методы. И делает это в городе. Ходит в одежде, похожей на мою. В лицо его не видели, но… несколько свидетелей говорят одно и то же. «Она была, как султанша. Только… глаза другие.»

Фархад медленно опустил свиток.

— Ты думаешь, это женщина?

— Нет, — холодно ответила она. — Я думаю, это вызов. Кто-то хочет, чтобы меня боялись больше, чем раньше. Чтобы меня изгнали, испугались, отреклись. Или — чтобы я убрала слабых сама. Он подбрасывает угли в мой огонь, чтобы я сожгла всё вокруг.

* * *

В тот же вечер, переодевшись в простую тёмную одежду и натянув на лицо полупрозрачную вуаль, Джасултан вышла в город.

Она шла не одна: с ней был Фархад, а за ними — три тени. Настоящие. Проверенные.

Они направлялись к месту последнего убийства — в квартал пряностей, где тени прятались за ароматами.

Но в этот раз кто-то ждал их.

* * *

Фархад заметил его первым.

Высокая фигура в чёрном, с лицом, скрытым маской из вуали, стояла на крыше, обрамлённой свисающими тканями. Он (или она?) смотрел прямо на них.

— Стоять! — крикнул Фархад, бросившись вперёд, но фигура исчезла в мгновение.

Джасултан не колебалась.

— За ним! Живым!

Улицы вспыхнули как пламя: на крышах, в подворотнях, сквозь окна — они гнались за ним по всему кварталу.

Фигура прыгала легко, словно знала каждый карниз, каждый выступ, словно была рожденной в этом городе.

Фархад догнал его в узком переулке, вырвавшись вперёд, скинул капюшон. И столкнулся лицом к лицу…

С женщиной.

И она действительно была похожа на Джасултан.

Но её кожа была чуть темнее, глаза — янтарные и безумные.

На лбу — шрам, словно от ожога, проходящий под волосами.

И она улыбалась. Безумно. Пусто.

— Ты её клинок? — прошептала она. — А я — её отражение. Её ошибка.

Фархад замер.

— Кто ты?

Она засмеялась — и звук был, как треск сухих лепестков.

— Она оставила меня в огне. А я выжила. И теперь её тень станет моей.

Она бросилась на него. И бой вспыхнул, как молния.

Она била изощрённо. Использовала те же приёмы, что учила Джасултан. Он узнал движения, схватки, даже дыхание. Но она была… сбита, яростна, рваная, как сама тьма.

Он едва не проиграл.

Но когда она занесла кинжал, он ударил локтем ей в грудь, сбил с ног — и прижал к земле.

— Говори! Кто ты⁈

— Я… — прошептала она, дрожа. — Я была в доме великой матери. Я была среди тех, кого выбрали для её защиты. Но она… выбрала другую. Она выбрала тебя. И её. И оставила нас умирать.

Джасултан подошла сзади, молча, и в её глазах уже не было гнева — только тяжёлое узнавание.

— Ты из дома Азалии. Я думала, вы погибли.

Женщина закашлялась и попыталась рассмеяться.

— Мы погибли. Но кто-то… вытащил меня. Вырезал боль. Залил яд. И вернул меня тебе. Зеркалом.

Фархад поднял взгляд на Джасултан.

— Что делать?

Она молча подошла ближе, присела. Коснулась руки той, что была почти её отражением.

— Ты хочешь убить меня?

— Нет, — прошептала та. — Я хочу быть тобой.

Джасултан долго смотрела на неё.

— Забери её в подземелье. Она будет жить. Пока.

* * *

Позднее той ночью,