В расчете на любовь - Марианна Красовская
— Я… ничем не могу тебе помочь.
— Не можешь… или не желаешь? Я тебя не узнаю. Ты клялась, что будешь любить только меня. Это все ложь? О женщины, вы так непостоянны!
На его лице отразилась вселенская усталость, а мне немедленно стало стыдно. И обещала, и любила его больше всех на свете, и предала особо цинично. И… никогда не жалела об этом. А сейчас мне хотелось вцепиться в его камзол и умолять увезти меня с собой хоть в какую глушь.
Как я могла его разлюбить?
— Нельзя, чтобы нас видели вместе, — торопливо шепнула я, оглядываясь. — Со мной жена Ермилина, а ее сопровождают солдаты. Уходи.
— Ермилина? Ты общаешься с этим демоном? Он утопил Икшар в крови, он чудовище, Альмира. А его жена — демонова подстилка! Пообещай мне…
И Ратмир крепко схватил меня за плечи, заглядывая в лицо с искренним беспокойством.
— Уходи, — оттолкнула его я. — Быстрее. Слышишь, меня ищут!
Он быстро поцеловал меня в губы и кивнул:
— Я приду к тебе. Я заберу тебя и сына. Жди.
И растворился в полутьме узкой улицы.
Меня и вправду искали. Едва я сделала пару шагов в сторону рынка, как в переулок выскочили Ильяна и Ефа, а с ними — оба солдата.
— Альмира, ты так нас напугала! Мы уж думали, тебя похитили! — выдохнула госпожа Туманова.
— Я просто немного заблудилась, — вздохнула я. — Не туда свернула. Но уже шла обратно.
Они, конечно, не поверили, но Ратмир исчез очень вовремя. Никто его не заметил.
— А твои покупки? Ты оставила их возле прилавка с халатами, — сдвинула брови Ефа.
— Мне вдруг стало душно и страшно, — соврала я. — Столько народу… Запаниковала, побежала вас искать.
— Прости, это я тебя потеряла, — тут же рассыпалась в извинениях икшарка. — В толпе несложно испугаться. Поедем скорее домой, уже вечереет.
Ильяна, которая знала меня гораздо лучше, не поверила моей сказочке ни на миг. Вид у нее сделался задумчивый. Но эта женщина деликатна и молчалива, поэтому я была уверена, что лишних вопросов не будет.
Мои халаты и прочие покупки уже отнесли в экипаж. Под строгим взглядом сопровождающих военных я тоже села на свое место. Захотелось даже выпрямить спину и расправить плечи. Меня явно в чем-то подозревали, но с чего бы? Разве я успела в чем-то провиниться? Я просто заблудилась немного.
Я просто видела человека, который в Урусе осужден на смертную казнь за покушение на жизнь государя и его наследника. Человека, на руках которого — кровь десятка невинных жертв. Раньше я не верила, что он причастен к взрывам во дворце, но авторитет господина Туманова в моих глазах был непререкаем. Если уж Георг Павелевич сказал, что Снежин был одним из зачинщиков неудавшегося переворота, то у меня нет больше никаких сомнений. И все же — я вновь не могу устоять перед Ратмиром.
А что, если я позволю ему себя похитить? У меня достаточно денег, чтобы прокормить нас обоих. Троих. Только вот мои счета арестуют, как только узнают обо всем. Значит, надо срочно забрать деньги из банка! И, быть может, продать акции железнодорожной корпорации.
О чем я думаю? Я сошла с ума! Променять свободную и привольную жизнь на что… на сардельку, простите? На изгнание, на вечный страх, на отречение от родных? А Ник? Разве я имею право разрушить его будущее? Он и знать не знает своего отца, а Ратмир, кажется, и вовсе даже не помнит его имени.
Чем ближе становился Вышецк, тем быстрее рассеивался туман в голове. РазРатмир переписывался с матерью, он не мог не знать, что я была фавориткой Ксандра. А такое, извините, не прощают. Никогда Снежин не сходил по мне с ума настолько, чтобы менять свои планы. Это я готова была на все ради него, а он, как я поняла значительно позже, лишь меня использовал. А ведь я уже давно совершенно его разлюбила и очень радовалась, что Ник пошел в меня. Я не находила в нем черт отца. И тем удивительнее была моя реакция на Ратмира сегодня. Меня словно окунули в глубокий черный омут. Я была не я.
Какого демона?
Мне вдруг стало так тревожно, что я даже не заметила, как экипаж миновал опасный участок горной дороги. А что, если Ратмир и в самом деле заявится в Вышецк? Существуют ли для него какие-то границы? Этот человек не побоялся бросить бомбу в покои государыни, зная, что там будут женщины и ребенок. Но хватит ли ему наглости проникнуть в дом, где живет дознаватель? Надеюсь, что нет.
И все же я не желала зла отцу моего сына. Меня вполне устраивал расклад: я в Урусе, он в Икшаре. Надеюсь, мы больше никогда не встретимся. Я, конечно, могла рассказать все Георгу Павелевичу, но этим точно подпишу смертный приговор Ратмиру. Прощу ли я себя за это? Как жаль, что мне не с кем даже посоветоваться! Ни Ильяне, ни Ефе нельзя ничего говорить. Да полно, есть ли в целом мире такой человек, с которым я могу быть полностью откровенна?
Яркие полосатые халаты и такие нужные мне простыни уже не радовали. Я забрала Ника, по дороге домой смиренно слушала его восторженную болтовню, а дома, сославшись на усталость, спряталась в своей спальне — в первую очередь от Туманова. Хорошо, конечно, что он всегда поблизости. Хоть какая-то, но защита. Только б он ни о чем не догадался! К счастью, дознаватель не умел читать мысли и допрашивать меня не поспешил.
Что же мне делать? И почему во мне тлеет стремление увидеть Ратмира вновь? Ох, эти его поцелуи! Я ведь с самого первого дня желала его даже больше, чем Анатоля. Хотя Анатоля я любила три долгих года, а с Ратмиром познакомилась в ресторане придорожной гостиницы.
Хоть бы Долохов приехал, что ли! Он — лицо, почти не причастное к тем неприятным событиям. И у него можно будет попросить совета и, быть может, защиты. Я, конечно, Казимира Федотыча не люблю и побаиваюсь, да и он считает меня вертихвосткой (вполне заслуженно, кстати), но мужчина он надежный и, что самое главное, молчаливый. Если я попрошу никому не говорить, то он меня не выдаст.
Дожили! Я до того растеряна, что готова обратиться к угрюмому медведю,
