Хозяйка поместья с призраками - Алекс Ривер
С этой мыслью она поднялась и пошла к Мишелю, чтобы проведать его.
Мальчик сидел на полу и что-то тихо рисовал угольком на обороте куска старых обоев.
– Ана, смотри, – он показал ей рисунок. На нем был изображен дом, окруженный деревьями. А вокруг дома, взявшись за прозрачные руки, стояли фигурки – высокая женщина в старинном платье, солдат, мальчик-поваренок, девушка и еще несколько размытых силуэтов. И все они были соединены светящейся линией, образуя защитный круг.
– Они сегодня играли со мной, – серьезно сказал Мишель. – Говорили, чтобы мы не боялись. Что наш дом – это крепость.
Анна присела рядом с ним, и комок подступил к горлу. Она обняла брата.
– Они правы, Мишель. Наш дом – крепость. И мы обязательно ее защитим.
Вечером, когда Мишель уснул, а Лилия ушла проверять кур, Анна достала все собранные документы и положила рядом деревянного зайца и платок Берты. Она смотрела на эту странную коллекцию – старые бумаги, безделушку, сушеные травы и детский рисунок.
Ее враг был силен и беспощаден. Но у нее были союзники – и живые, и мертвые. И следующей точкой в ее расследовании должна была стать старая мельница. То, чего боялся барон.
Той ночью ей приснился странный сон. Она сидела в дорогом ресторане с живой музыкой, а напротив неё, изучающе глядя, восседал герцог Каэлан в изящном чёрном костюме. Анна украдкой скосила глаза и поняла, что выглядит так, как уже давно забыла, что умеет. Маленькое чёрное платье со смелым вырезом, ухоженные ногти с маникюром, тонкие изящные украшения и тщательно, художественными локонами растрёпанные волосы. А вот в чьём она теле, своём или Анастасии, Анна так и не смогла почему-то понять.
Герцог, тем временем, плотоядно улыбнулся, подняв бокал с шампанским:
– Обычно я не пью такое легкомысленное вино, но ради вас, фон Хольт, готов попробовать и его.
– Чин-чин, – услышала Анна свой голос и подняла бокал. Как же давно она не пила шампанское! – Так что всё-таки вам нужно от Вороновой усадьбы, герцог?
– Чтобы вы оттуда уехали, я уже говорил, – он окинул её своими тёмно-золотыми глазами, и Анну от чего-то бросило в жар.
– Ну так мы не собираемся уезжать, – развеселилась она, чувствуя, как сладкое опьянение укутывает ее, словно газовым шарфом. Здесь она не боялась этого таинственного чужака. То ли дело было в том, что это сон, то ли в шампанском.
– Значит, вы глупее, чем я предполагал.
– Или у меня туз в рукаве, – хихикнула Анна и вдруг поняла, что безбожно флиртует.
– Я уже понял, – он окинул беглым взглядом зал, – что вы не вполне обычная горожанка. И это не относится к истории вашего рода. Однако…
Он вдруг перегнулся через стол и его лицо оказалось неправдоподобно, недопустимо близко. Но удивительнее всего было то, что ей это понравилось. Она вдруг подумала каковы на вкус его губы. А герцог то ли прошептал, то ли прошипел, пахнув почему-то орехом и пряностями ей в лицо:
– Даже ваша исключительность не поможет вам справиться с последствиями беспечности. А я не хочу вас заставлять.
На языке так и вертелось предложение заставить ее сделать что-нибудь непристойное, но в этот момент сон рассыпался тысячей звенящих искр, и оставшуюся часть ночи Анна провела, блуждая в темноте.
Глава 9. Бузина и загадки
Возвращение герцога, пусть и в виде мимолетного и гневного видения на опушке, повергло обитателей Вороновой усадьбы в состояние тревожного ожидания. Казалось, сама атмосфера вокруг поместья сгустилась, наполнилась электрическим предчувствием бури. Лес за парком замер в неестественной, зловещей тишине – не слышно было ни птичьего щебета, ни привычного шуршания в подлеске. Даже призраки вели себя тише обычного, будто затаившись в ожидании беды.
Анна, однако, не собиралась поддаваться парализующему страху. Ярость от поджога и холодная решимость, подпитанная найденными документами и посланием Берты, горели в ней ярче любого костра. Она превратила свой страх в топливо для действий. Каждый день был расписан по минутам: с рассветом – работа в огороде, потом ремонт самых ветхих участков дома, затем – изучение дневников и бумаг из потайного ящика. Она выстраивала в голове схему, пытаясь понять вековые махинации семьи Кригер и нащупать ту самую «тайну старой мельницы».
Мишель, чувствуя ее напряжение, старался не мешать. Он проводил время в библиотеке, читая или рисуя угольком, а иногда тихо разговаривая с невидимыми собеседниками. Лилия, напротив, ходила за Анной по пятам, словно тень, ее глаза постоянно бегали по сторонам, словно она вот-вот ожидала кого-то увидеть в темном углу дома, и вряд ли это были призраки – о них Анна уже все рассказала своей верной помощнице. Та, хоть и побаивалась их суеверно, все же не настолько, чтобы каждый скрип старых половиц дома заставлял ее вздрагивать. Но спрашивать было некогда.
В итоге, из-за постоянной занятости Анны, именно Лилия первой заметила, что с мальчиком творится что-то неладное. Он стал вялым, бледным, по утрам кашлял, а его аппетит, и без того не богатырский, совсем пропал.
– Барышня, он весь горит! – в панике вбежала она в библиотеку, где Анна сверяла суммы в старых счетных книгах.
– Опять пожар?! – вскинулась та, не сразу поняв, о чем ведет речь служанка. – Где?!
– Нет, барышня! Мишель! Горячий совсем.
Анна бросила уголь и помчалась в их маленькую жилую комнату. Мишель лежал на своем диванчике, укрытый портьерой, и дышал тяжело и прерывисто. Щеки пылали неестественным румянцем, а глаза лихорадочно блестели. Она приложила ладонь к его лбу – кожа была сухой и обжигающе горячей.
От страха свело пальцы. В своем мире она бы сразу набрала номер скорой, достала бы аптечку с жаропонижающим, градусник. Здесь не было ничего. Ни врача, ни лекарств. Только травы, собранные Лилией, эффективность которых в борьбе с серьезной инфекцией была под большим вопросом.
– Лилия, что делать? – голос ее дрогнул, выдавая всю глубину беспомощности.
– Не знаю, барышня... – служанка и сама была белее полотна – того и гляди в обморок упадет. – Лихорадка... Это может быть что угодно. От обычной простуды до... – она не договорила, суеверно осеняя
