За твоим плечом - Алла Анатольевна Гореликова
— После чая возвращайся в сераль. Хватит с тебя на сегодня острых ощущений.
Разочарование ударило под дых, но Лин каким-то невероятным усилием поборола это чувство. Чего она хотела? Владыка занят гостями и наверняка весь вечер еще будет занят. И тут только догнало — ведь ее такое, наверное, откровенное желание видел и чуял не только Асир. Да и сейчас — владыки и советники четырех стран наблюдают, как Асир обнимает ее. И тут же поняла: ей плевать, пусть смотрят. Гораздо важней возможность хотя бы несколько лишних мгновений пить чистый, без примесей запах своего кродаха.
— Завтра к девяти придешь ко мне. Завтракать будем с владыками. Лалия, скорее всего, уже не выйдет. Тебе придется сидеть с нами весь день. Ты к этому готова? Еще не поздно отказаться.
— Я не откажусь, — хрипло ответила она.
— Сидеть весь день, — повторил Асир, прихватил губами мочку и тут же выпустил. — Зайди вечером к Ладушу.
Глава 7
До девяти было вполне достаточно времени, чтобы дойти до покоев владыки не торопясь, но Лин все ускоряла и ускоряла шаг. Почему-то ее вели кружным путем, через парадные коридоры — спорить с обязательным теперь сопровождением Лин не стала, но невольно прикидывала, сколько раз успели бы уже дойти, если бы шли напрямую, через тайную калитку и садик.
А еще навязчиво вспоминался вчерашний визит к Ладушу. Вечером — так поздно, что Лин искусала до крови губы, пока сначала смывала запахи, а потом яростно ласкала себя прямо там же, в купальне, потому что сил дойти до оружейки и запереться уже не было. Не очень-то это все помогало, и даже пальцы внутри не спасали — стоило лишь вспомнить запах Асира, его ладонь на спине, губы на шее, а после — на мочке. Его шепот: «Сидеть весь день», — как будто намекающий на что-то, хотя наверняка все намеки существовали лишь в воспаленном воображении Лин.
Она надеялась кроме осмотра и лечения, которые наверняка имел в виду Асир, получить от Ладуша какое-нибудь средство, притупляющее возбуждение. И предпочла бы начать именно с него. Но Ладуш уложил ее на кушетку для осмотров, промял живот, заставляя коротко стонать каждый раз, когда рукав его одеяния случайно задевал напряженные соски. А потом, недовольно бормоча себе под нос, долго ощупывал изнутри. Так долго, что, будь это Асир, Лин кончила бы, наверное, раза три. Но манипуляции Ладуша заставляли лишь вздрагивать, прикусывая и так уже опухшие губы.
— Я не хочу знать, кто из вас двоих утратил разум, — резко сказал Ладуш, вытащив наконец из Лин свои длинные пальцы. — Хвала предкам, у тебя хватило ума как следует смазать все, прежде чем отправляться не в постель, как следовало бы, а сидеть рядом с владыкой. Полагаю, запрещать тебе быть рядом с Асиром завтра нет смысла. Но я разрешу, только если сейчас ты пройдешь усиленное лечение. И умиротворяющий отвар завтра, конечно же. Зря не попросила сегодня — тебе пригодилось бы.
Лин безропотно перенесла целебное орошение, новую порцию мази и обезболивающее перед сном. И сейчас несла флакон с отваром, который должна была выпить непосредственно перед тем, как они с Асиром отправятся завтракать с владыками. Хотя Ладуш предупредил:
— Учти, надолго не поможет. Строго говоря, это средство вообще не для твоего случая. Не знаю, чего добивается Асир и почему ты это позволяешь и поддерживаешь, но… — осекся, покачал головой. — Иди уже. Жду тебя вечером. Обязательно.
Асир одевался. На мгновение кольнуло сожалением: пришла бы немного раньше — смогла бы полюбоваться с самого начала. Владыка был красив, Лин нравилось смотреть на него, хоть и смущалась каждый раз: собственный интерес казался слишком откровенным, бесстыдным. Но, кажется, Асир не возражал.
Теперь же оставалось лишь наблюдать, как ложится на талию виток за витком алый пояс, как сильные пальцы затягивают узел и струится алый шелк, падая на белую, расшитую серебром накидку. Красиво. Как исчезает за слоями пояса кривой кинжал с увенчанной рубином рукоятью, и такой же рубин сверкает в единственном перстне.
Лин облизнула внезапно пересохшие губы. Почему этот алый шелк напомнил вдруг о Лалии? Может, из-за запаха? Несмотря на открытое настежь окно, комната полнилась запахом митхуны, течки, секса и совсем немного — крови. И словно вчерашнее возбуждение не уходило — накатило с такой силой, что чуть не взвыла. Стоило лишь представить пальцы владыки в себе — вместо своих вчерашних попыток, почти бесполезных, вместо неприятных манипуляций Ладуша. А второй рукой чтобы взял за шею… и держал…
Асир поднял голову, смотрел внимательно, нет, пожалуй, рассматривал, сначала лицо, потом — с головы до ног. Наконец сказал:
— Нет. Не годится. Если я выпущу тебя к владыкам в таком виде, Лалия себе не простит. — И потребовал, быстро распахнув дверь: — Одежду для выхода госпоже Линтариене. Много!
— Много — зачем? — невольно спросила Лин.
— Выбирать.
Вспомнилась вчерашняя Лалия, скептически осматривающая ее выбор. Что она сказала? Не слишком удачно, но сойдет — кажется, так? Что-то еще про не самый торжественный случай. Лин чуть было не выпалила что-нибудь вроде: «Но я не умею выбирать! Не разбираюсь!» — но прикусила губу. Нет уж. Слишком будет похоже на истерики «цыпляток» перед каждым выходом.
Лучше вспомнить, как одевается Лалия. Ясно, что повторять бессмысленно — они слишком разные. Но уж оценить степень торжественности получится?
Асир подошел, обхватил ладонью затылок, потянул волосы, заставляя запрокинуть голову.
— Что с губами?
Кровь бросилась в лицо, Лин едва не застонала. И снова чуть не прикусила — это получалось почти бессознательно. Сдержалась в последний момент. Асир ждал ответа, и казалось немыслимым солгать, даже если бы он и не мог отличить правду от какого-нибудь дурацкого вымысла.
— Я вчера… перевозбудилась. Снимала напряжение. В купальне. Боялась, что услышат.
— И как? Сняла? — в голосе Асира послышались низкие, вибрирующие ноты, вторая ладонь легла на поясницу, и Лин потянуло ближе к нему, вплотную.
— Плохо, — призналась она. — Почти нет. — И выпалила вдруг, хотя еще мгновение назад не собиралась ничего такого говорить: — Мне нужен ты, а не собственные пальцы. И сейчас… тоже. Хочу, чтобы ты меня взял. Знаю, что времени мало, что Ладуш снова будет ругаться, и все равно.
— Ладуш будет прав. Рано, — рука в волосах сжалась крепче, Асир склонился ниже, почти касаясь
