Как улучшить дракона. Если он тот еще ящер - Таня Драго
Интересно.
Оуката считает, что Авельтаны проиграют от союза с людьми, очевидно.
Ночь окутала дворец тишиной, нарушаемой лишь отдаленными шагами стражников да шепотом фонтанов во внутренних двориках. В выделенных мне покоях, просторных и роскошных, я готовилась к предстоящему путешествию — раскладывала в дорожную сумку самое необходимое, перебирала карты и записи, сделанные на совете.
Стук в дверь был тихим, почти нерешительным. Я открыла, уже зная, кто стоит за ней — чувствуя присутствие Латора за мгновение до того, как увидела его лицо.
— Можно войти? — спросил он, и в его голосе слышалась непривычная мягкость.
Я молча отступила, пропуская его. Он выглядел уставшим — последние дни дались нелегко нам обоим.
— Как подготовка? — спросил Латор, окидывая взглядом разложенные на кровати вещи.
— Почти закончила, — ответила я, закрывая дверь. — А ты? Все организовал с драконьими воинами?
Он кивнул:
— Двенадцать лучших бойцов клана. Они будут готовы на рассвете.
Между нами повисла неловкая пауза. Слишком много осталось недосказанного, слишком многое изменилось за эти несколько дней. Мы оба это чувствовали, но не знали, с чего начать разговор.
Латор подошел к окну и некоторое время молча смотрел на ночной город, раскинувшийся внизу — морем огней, постепенно затихающих к полуночи.
— Странно, правда? — наконец произнес он. — Ещё неделю назад я думал, что знаю, как сложится наша жизнь. А теперь я восстал против матери, мир – на грани катастрофы…
Он повернулся ко мне, и в его глазах читалась смесь удивления и восхищения:
— И ты возглавляешь миссию, от которой зависит судьба двух народов. И я иду за тобой, а не веду тебя.
Я подошла ближе, остановившись в паре шагов от него:
— Тебя это беспокоит? То, что все изменилось?
Он медленно покачал головой:
— Удивительно, но нет. Я никогда не переставал надеяться, что буду с тобой. Но теперь ты сама творишь эту историю. Я поражен, как ты изменилась, мое сокровище.
Теперь это обращение не звучало приговором. В его голосе звучало искреннее восхищение, и я почувствовала, как что-то теплое разливается в груди.
— Думаю, мы оба изменились, — тихо ответила я. — События последних дней никого не оставили прежним.
Он сделал шаг вперед, сокращая расстояние между нами:
— Знаешь, я ведь помню тебя ещё девочкой. На том летнем празднике в поместье твоего отца... Тебе было около двенадцати, и ты спорила со старым учителем о правильном произношении древних заклинаний.
Я улыбнулась, ощущая, как память Лиралин подсказывает мне этот момент — смутный, но теплый образ из детства:
— А ты был самонадеянным юнцом, который вмешался в спор на стороне учителя, хотя понятия не имел о предмете разговора.
Латор рассмеялся:
— Виновен! Просто хотел произвести впечатление на взрослых. — Его взгляд стал серьезнее. — Но ты не испугалась, не отступила. Ты защищала свою точку зрения, даже когда все были против. Уже тогда я понял, что ты... особенная.
Он замолчал, словно подбирая слова:
— А потом были годы политических игр, расчетов. И я почти забыл ту девочку со сверкающими глазами и острым умом.
— И вот мы здесь, — закончила я за него. — На пороге приключения, которого никто из нас не планировал.
Латор осторожно взял мою руку:
— И я рад, что иду в это приключение с тобой. Настоящей тобой.
Его слова тронули что-то глубоко внутри меня. Часть меня — та, что была Мариной — все еще оставалась настороженной, помня его прежнее поведение. Но часть, что была Лиралин, отзывалась на искренность в его голосе, на тепло его прикосновения.
— Почему сейчас? — спросила я тихо. — Почему ты говоришь мне все это только теперь?
Он отпустил мою руку и отошел на шаг, проводя ладонью по волосам — жест, который я раньше не замечала за ним:
— Потому что только теперь я по-настоящему увидел тебя. Или, может быть, только теперь набрался храбрости признать, что ты всегда была больше, чем подходящая невеста и часть древнего договора. — Он грустно улыбнулся. — Жаль, что для этого понадобилась угроза уничтожения всему, что мы знаем.
Мы стояли друг напротив друга, и между нами словно растворялись годы отчуждения и формальности. Впервые я увидела в нем не высокомерного драконьего аристократа, а человека — сложного, с сомнениями и страхами, пытающегося найти свой путь в запутанном мире интриг и обязательств.
— Что бы ни случилось завтра, — сказал Латор, глядя мне прямо в глаза, — я хочу, чтобы ты знала: я с тобой. Не как посланник клана, не как халидэл. А как... — он запнулся, подбирая слово, — как партнер. Если ты позволишь.
Я почувствовала, как горло перехватывает от неожиданного волнения. Как ответить на такое признание? Часть меня хотела броситься ему в объятия, другая — сохранить осторожность, ибо мудащеры не меняются.
Латор успел кратко поцеловать меня, этого, ему, видимо, хотелось даже больше, чем ответа. Успел. Нежный, совсем другой. Не требовательный, но по-прежнему жгуче-страстный. Я отстранилась, желая ответить ему на предыдущую реплику, но...
Но прежде чем я успела что-то сказать, раздался резкий стук в дверь.
— Халидэлы? — раздался голос Диона. — Прошу прощения за позднее вторжение, но у меня срочные новости.
Мы обменялись быстрыми взглядами. Момент был нарушен, но что-то важное произошло между нами — что-то, что нельзя было стереть или забыть.
— Входите, архимаг, — ответила я, делая шаг к двери.
Дион вошел быстрым шагом, его обычно аккуратная мантия была помята, а на лице читалось волнение:
— Простите за вторжение, но я только
