Пес Ее Высочества - Мария Камардина
Вампир многозначительно умолк и выдержал такую паузу, что Хелен вспомнила о проклятии.
— Да не томи уже, хрен старый!
— Зеркало у него там, — ухмыльнулся Теобальд. — Волшебное. Знаешь, как в тех сказках? Так что ты присмотри, чтоб девица твоя никаких яблочек тут не кушала, мало ли. А то ж пока ейный супруг со своим здоровьем сюда дошкандыбает, чтоб её поцеловать… Ну, бывай.
Вампир снова взмахнул плащом и спустя мгновение летучая мышка вылетела в окно. Ведьма проводила её взглядом, потом сплюнула на пол и от души выругалась.
Эпизод 5, в котором обсуждают осину, капусту и пиво
Несмотря на сложный день, Хелен ещё долго не спалось — мешали сцены из поганой книжонки. Закроет глаза — и огромная мурашка примерещится, а то и лобзания герцога и простолюдинки. Чтоб этого вампира дурнохвосты преследовали!
Тьфу!
Хелен ворочалась с боку на бок, с неудовольствием ощущая комки соломы в матрасе — Храбропузик не был зажиточным, что уж говорить, — и проклинала всеобщую грамотность. Предыдущий король, отец Эдуарда, чтоб ему икать на том свете не переставая, на старости лет облагодетельствовал подданных реформой, объявил, дескать всем следует знать грамоту.
Как хорошо было раньше: читать и писать умели одни монахи, а теперь что? Каждая дурында может накалякать романчик, от которого потом порядочные люди уснуть не могут, а некоторые непорядочные создания ещё и вслух почитывают. Её милой подопечной это конечно же не касалось, она просто слишком наивна и юна.
Да ещё Теобальд про засаду подслушал, и теперь Хелен была уверена, что завтра в пути за каждым кустом будет видеть грязных вонючих разбойников, а то и во сне.
Два раза тьфу!
Задремать ненадолго всё же удалось, но проснулась Хелен со вторыми петухами — за узким окошком царила кромешная тьма. Жуткая жажда, холод в покоях и комья в матрасе заставили её подняться и погнали на кухню, где хозяйничала её знакомая, стряпуха Анетта, которую однажды выручила ведьма.
— Когда зеваешь, широко рот не разевай, не то таракан запрыгнет, — гаркнула Хелен за спиной Анетты, и сонная кухарка едва не выронила железный прут, которым поправляла брёвнышки в большом камине.
— Хелен, так тебя разэдак! — она бросила прут, погрозила ведьме закопчённой сковородой и сразу смягчилась: — Слыхала, что со свитой принцессы пожаловала жуткая карга, но не думала, что это ты. Рада тебя видеть.
— А поди ж ты, я. Как твой супружник поживает? — спросила Хелен набивая трубку и совсем не обижаясь на слова стряпухи.
Уютный огонь уже занялся, разгоняя ночную сырость и холод, ведьма зябко поёживалась возле него. Скорее бы лето, эти невыносимые холода года с каждым годом всё длиннее и длиннее, а кости моложе не становятся. В Приграничье, говорят, климат намного мягче — горячие источники подогревали озёра и воздух, а герцог, она слыхала, нанял мастеров да пустил тёплую воду в замок по хитрым трубам, так что и печи топить не нужно…
— Да как, кукарекает, но совсем редко, — Анетта шустро доставала продукты из деревянных коробов и швыряла на стол.
Однажды она пришла к ведьме за средством от пьянства — муж не просыхал и все деньги просаживал в кабаке. Вначале Хелен сварила обычное, которое помогало в большинстве случаев и было дешевле. Но пьяница оказался из того меньшинства, кому зелье что блоха на собаке — кусает, но жить не мешает. Анетта ревела, что дитя в грязных пелёнках, и Хелен предложила эксперимент — новый рецепт с дополнительным заклятием. Выпил — кукарекай.
Поначалу пьяница веселился.
— Домашний курочий концерт каждый день! — вспомнились Хелен слова кухарки.
Однако очень скоро от «петушка» отвернулись приятели, соседи и родственники стали смеяться. Пить стало решительно не с кем, да и мало-помалу подняла голову похороненная на дне личности гордость. Пьяница с трудом, но стал трезвенником.
— Значит, хорошо живёшь теперь?
Ведьма выпустила колечко дыма в камин и совсем было разомлела от тепла, но из головы не шёл клятый вампир и его россказни про Гобуса Храбропузика. Авось Анетта что подскажет или сболтнёт ненароком.
— Да как… Живём хорошо, да в округе неспокойно, — как по заказу запела стряпуха.
— Чего стряслось?
— Вампиры посжигали теплицы с чесноком и распоясались! — Анетта зло всадила кулак в тесто. — Представь, коров в вымя кусают — кровь с молоком у них лакомство; несколько девок из Мшелого холма зачаровали и опорочили. Нет покою, ох нет.
— А что Гобус?
— Грит, монеты не звенят в карманах, да и зима, как снег сойдёт, то может быть что-то и решится. И всё Светозарными клянётся, благочестивый стал.
— Странно, — задумалась Хелен.
— Погодь, я тебе сейчас чего ещё расскажу, — кухарка уперла руки в боки, так её пробрало до сплетен. — Тут на прошлое новолуние братья евоные были, Тробус и Жмобус, побыли два денька, а как уехали, так Гобус наказал рощицу осиновую вырубить. Отправил дерево вслед за братьями, а сам тут похвалялся, дескать трёх зайцев разом убил.
Хелен крепко задумалась.
Осина была вредна не только в виде кольев для вампирской братии: если в плетень повтыкать осиновые веточки, то в такую изгородь не может войти ведьма. Не такая добропорядочная, как Хелен, а действительно злая, одержимая тёмными силами.
Получается, что Гобус заработал монет, но оставил своих людей без защиты. Ведьма чувствовала, что это не её стезя, и нужно бы шепнуть охране Беттины эти слухи.
Гобус Храбропузик замыслил недоброе!
* * *
Эрику не нравилась эта принцесса, не нравилась дорога, не нравились королевские рыцари (все вместе и олух, таскающийся за девчонкой, персонально), и вообще ему — нет, сэр! — ничего не нравилось.
Как доверенное лицо и, если уж честно, единственный близкий друг, капитан мог высказывать своё мнение сюзерену без какой-либо цензуры. Этим правом он воспользовался, подробно и в красках живописав, какой несусветной глупостью станет для серьёзного человека женитьба на соплюхе. Сказал, что балаган со свадьбой сделает герцога посмешищем для всего королевства — седина, мол, в бороду и всё такое. Сказал, что при их разнице в возрасте надеяться на появление наследника
