Развод. Мы (не) простим - Джулиан Хитч
— Вань, я не могу вот так просто, — протестую, и первая мысль — о рисках, о Диане, о тысяче причин сказать «нет».
— Считай это мини-отпуском. Я тебе задолжал нормальный отдых.
— А вещи? Документы… Билеты?
— Я всё решу. Напиши список, что нужно, и я сделаю. Мне нужно только твоё согласие.
— И всё? — Неужели всё так просто?
— Всё. Остальное — просто нюансы. Соглашайся. Давай, я погуглю статьи, где пишут, что смена обстановки полезна для молодых мам.
— Вот так ты и уговариваешь клиентов подписать договор?
— С ними это получается гораздо проще. Намного, — смеётся Ваня.
Его смех не залечивает раны, но в нём есть что-то, чего мне так не хватало — шаткая хрупкая надежда. Если я решусь в неё поверить.
— Мне нужно с этим переспать. Поговорим завтра.
— Уже сегодня, — настаивает он, и в его глазах мелькает знакомый огонёк.
В ванной я выключаю яркий свет у зеркала. Нет сил смотреть на себя. Может, мама права, и моё чёрно-белое мировоззрение душит меня, не позволяя признать собственные ошибки. Как ночь с Толей. Я буду вспоминать её годами, сгорая от стыда и отчаянно желая всё отмотать назад. Не подпускать его ни к себе, ни к Диане.
А Ваня… Из комнаты доносится стук по клавиатуре — он решает свои «большие» задачи, которые так важны для его бизнеса. И передо мной встаёт дилемма: наказать его за прошлое или дать нам обоим шанс впервые за долгое время просто отдохнуть?
Уснув, я почти сразу слышу возню и кряхтение.
— Проголодалась, да? — Кормлю Диану, и дверь тихо приоткрывается, освещая полоской света часть комнаты.
— Я могу её взять, пока снова не заснёт, — предлагает Ваня.
От усталости или по какой-то другой причине я не спорю и киваю. Пусть. Если не справится — встану.
— Поменяешь ей памперс?
— Всё, что угодно. Спи.
Когда падаешь, кто-то должен быть рядом. Не чтобы осудить, а помочь встать. Может, в этом и есть смысл семьи — принимать друг друга даже с самыми ужасными ошибками?
Просыпаюсь под утро от непривычной тишины. Пространство рядом со мной холодное и пустое. Дианы нет. Сердце останавливается. В один прыжок я оказываюсь у двери и почти сталкиваюсь с Ваней. Он держит нашу дочь на руках.
— Ваня…
— Она сделала свои дела. Лежала такая довольная, но запах… Я её умыл.
В ужасе осознаю, что вчера я её не искупала. Одна из тех оплошностей, за которую большинство осудит молодую маму по всей строгости.
Глаза у Вани красные, а синяки под ними не слабее моих.
— Ты вообще спал?
— Чуток. Надо было доделать презентацию, отправить письма и покачать Диану. Оказывается, быть матерью на удалёнке — та ещё работёнка. Сверхзадача.
Его слова — как бальзам. Так важно услышать, что воспитывать человека — это титанический труд, на который уходят все силы. Труд, за который не платят зарплату и не дают наград. И, если честно, то я заслужила отдых.
— Я согласна. Поедем.
— Серьёзно? Это здорово!
— Но с одним условием.
Ваня прижимает к себе Диану. Это не мир — только перемирие, которое даст нам шанс посмотреть друг на друга новыми глазами. Я ещё не решила, во что верю сильнее — в то, что люди меняются, или в то, что они обречены наступать на одни и те же грабли.
— Какое?
— Ты не будешь мне врать. Никогда. Если я поймаю тебя на лжи… — Мне даже не хочется договаривать.
— Я понял, Инга. Согласен. Мне не нужно объяснений, я понимаю, что на кону.
«Ты и дочь», — мысленно добавляю я, чувствуя тяжесть этих слов. Липкий страх, который теперь, кажется, касается и его. Я начала бояться за Диану с той секунды, как она появилась во мне. И я рада поделиться страхом за неё с её отцом.
— Надеюсь, тебе и правда хватит ума, чтобы не предать нас снова.
Глава 19
После моих слов Ваня чуть крепче прижимает к себе Диану. Мне остаётся надеяться, что он действительно меня услышал.
— Нужно забрать наши документы, — возвращаюсь к обсуждению поездки. — Они в сейфе.
— Я съезжу. Пароль тот же?
— Нет, я его сменила. — Ваня выжидающе смотрит на меня, гладя дочку по голове. — На дату рождения Дианы.
Мне интересно, задаст ли он следующий вопрос, уточняя число, или нет? Ваня спокойно кивает:
— Хорошо.
— Ты уверен, что всё пройдет нормально? — В голосе отчётливо слышится тревога, которую я не могу скрыть.
— Смогу ли я забрать твои вещи? Да, — уверенно отвечает Ваня. — Тебе не нужно бояться этого психа. По закону я всё ещё твой муж, и это мой дом тоже. Как он меня остановит? — Вопрос явно риторический. — Я смогу защитить тебя и Диану.
Хотелось бы и мне быть такой же уверенной, как и Ваня. Вот только я помню Толин взгляд, в котором плясали искры чего-то безумного, и не могу отделаться от липкого страха.
— Если этот урод не отстанет от нашей семьи, я прижму его по своим каналам. — Ваня зло усмехается. Потом смотрит на меня, и его взгляд смягчается. — Больше никому не позволю тебя обижать.
'И себе тоже? — хочется спросить. Но вопрос так и остаётся не заданным. Ведь Ваня уже дал обещание, и от того, что повторит сказанные ранее слова, ничего не изменится. Если я и поверю ему снова, то точно не из-за того, что он сотню раз скажет мне, что больше никогда не причинит боли.
— Хорошо, — соглашаюсь я.
— Тогда я поехал. — Ваня передаёт Диану. — Да, и Мария…
Стоит услышать чужое женское имя, и внутри всё мгновенно ощетинивается. Тело предательски меня выдаёт: сердце бьётся чаще, кровь приливает к щекам. И это не ревность, а плохо контролируемый страх, что из-за этой женщины Ваня вновь сделает мне больно. Но он воспринимает мою реакцию, однозначно списывая именно на ревность, и спешит объясниться:
— Моя помощница, Инга. Она всего лишь помощница. Забронирует нам
