Ты предал нашу любовь - Полина Рей

– Да. Что ты обычно ешь? Пьёшь? – спросил Загорский, пока его взгляд метался по кухне, как будто он рассчитывал на то, что на самом видном месте будет стоять пузырёк с надписью «Выпей меня», как в «Алисе в стране чудес».

– Утром ничего… или кофейный напиток. Потом – ем в баре, но там все едят одно и то же. Затем дома или заказываю еду, или покупаю что-то в магазине и готовлю… Когда жила с Гуляевым, мы иногда вместе ходили в маркет. Могли перекусить в ресторанчике, но редко.

Я говорила это и не верила сама себе. Сижу и перечисляю свой рацион, потому что есть вероятность того, что моё состояние – результат отравления…

– И нет, я не беременна. Просто решила немного потроллить муженька…

Загорский не сдержался и удивлённо-одобрительно присвистнул. А я сидела, глядя на него, и гадала: что же он за ангел-хранитель такой, спустившийся ко мне с небес? Или всё проще и он тоже замешан во всю эту дурно пахнущую историю?

– Кофейный напиток… где он? – неожиданно спросил Дэн, поднявшись из-за стола. И добавил невпопад, словно прочитав мысли: – Я думаю, что тебе в любом случае нужно отсюда переехать.

Безошибочно отыскав глазами банку с моим любимым капучино, он взял её и спросил:

– Это?

Я кивнула.

– Стараюсь пить изредка. Сейчас такого в магазинах уже не найдёшь.

На лице Загорского появилось хищное выражение. Он сунул банку в широкий карман пальто и пояснил:

– Через пару дней верну. Или не верну, если там что-то обнаружится.

Эти несколько слов заставили меня сжаться на стуле ещё сильнее. Марина, которая наблюдала за всем происходящим с мрачным видом, вступила в наш разговор:

– Сегодня Варя нашла в ванной золотую серёжку. Есть вероятность, что пока она отсутствовала, Макс водил сюда Динару.

Даниэль приподнял бровь и посмотрел на меня.

– У этой бабёшки совсем крыша поехала? – задал он риторический вопрос. – Покажи серёжку, – велел он мне.

Я в очередной раз удивилась тому, что наблюдала собственными глазами. Та трансформация, которая произошла с Загорским, меня порядком поражала. Однако я очень надеялась на то, что он действительно на моей стороне, а не пришёл, скажем, забрать единственную улику. Если, конечно, в кофейном напитке действительно окажется какое-то вещество, которого там быть не должно.

Протянув ему украшение, которое выудила из кармана кофты, я сказала:

– Серёжку оставлю у себя. При встрече с мужем обсужу, что у нас за ювелирная лавка на дому образовалась.

Даниэлю же хватило доли секунды, чтобы взять украшение и сообщить:

– Это точно не может принадлежать Хасановой. Таких дешёвых безделушек она явно не носит.

Он вернул мне серёжку почти сразу же, и я решила прояснить всё до конца. Ну или хотя бы те аспекты, на которые Загорский мог пролить свет.

– Ты так хорошо знаешь эту семью, что даже в курсе, какие украшения предпочитает Динара? – задала я вопрос, цепко глядя за реакцией Даниэля.

Он помотал головой.

– Нет. Я плохо знаю эту семью и Дину в отдельности. Но у меня есть основания полагать, что они могли захотеть от тебя избавиться.

– И откуда эти основания? – потребовала я ответа.

Загорский посмотрел на меня внимательно. Словно прикидывал в уме, стоит ли мне знать всё, или как-нибудь обойдусь.

– Я разузнавал об этой семье информацию, которая могла бы мне пригодиться. Думал вести с ними дела, потому что они сейчас заинтересованы в гос.проекте, где ходят очень, очень большие деньги. Но, как и водится, где большие деньги, там принципы отсутствуют напрочь. А у Динары особенно – она избалованная дрянь, которая считает, что ей всё можно.

Мы с Мариной переглянулись. Подруга удовлетворённо кивнула, услышав эпитеты, которыми наградил Даниэль Хасанову. А вот у меня промелькнула мысль, что у него к ней могут быть личные… чувства. А уж неприязнь ли это, или что-то другое – не мне судить.

– Я на твоей стороне, Варя, – словно услышав мои мысли, полные сомнений, заверил меня Даниэль. – Я пока не понимаю, остановится ли эта сучка, если, наконец, заполучит твоего мужа. Или предпочтёт мстить и дальше, раз ты так просто не сдалась и выставила её на посмешище.

Он ненадолго задумался, потом высказал то, о чём я подумала лишь мельком:

– И, похоже, Макс уже начал вкушать свободную жизнь, раз есть вероятность, что он таскает сюда других женщин. Но как бы то ни было – я на твоей стороне, – повторил он.

20

Пока я переваривала сказанное, Даниэль взглянул на наручные часы и добавил:

– Всё, мне нужно бежать. Спасибо за откровенность, я позвоню тебе и сообщу о результатах экспертизы. Не провожай.

Он повесил эти два слова, словно мы были в старом советском кинофильме. А мы с Мариной остались вдвоём в немой сцене.

– Да уж… – сдавленно проговорила подруга после паузы. – Но вообще, ты знаешь… он мне нравится.

И я, уронив голову на руки, застонала. Это просто сюр какой-то…

– А мне бы очень понравилось только одно – если бы я перестала быть частью этого дурацкого спектакля! – воскликнула, немного переведя дух.

Тоже осмотрела кухню, ненадолго цепляясь взглядом за привычные вещи. Мне стало мерзко от ощущения, что в собственном доме я стала чувствовать себя чужаком.

– Помоги мне собрать самое необходимое, – попросила подругу, поднимаясь из-за стола. – Немного вещей на первое время. Потом уже буду думать, как и куда вывозить остальное. Анна Сергеевна сказала, что квартирка там старенькая, наверняка в ней понадобится сделать ремонт.

Начиная впадать в лихорадочное возбуждение, я взяла пакет и побросала туда пару кружек, тарелок и ложек. Остальное докуплю на месте.

Марина же прошла в спальню, где распахнула шкаф и, вытащив небольшую сумку, сказала:

– Ну, командуй, что брать.

Через двадцать минут у нас имелись набитый всякой всячиной баул и пакет с посудой. С этим мы и выдвинулись в мой новый дом, надеясь, что там-то меня уж точно травить будет некому.

Едва я зашла в квартиру, как поняла, что радость от нового обиталища была преждевременной. В воздухе пахло затхлостью. Меблировка была такая, что казалось, что она пережила ни много, ни мало, а Великую отечественную. Впрочем, это вряд ли, ведь данный район застроили уже после сороковых.

– Зато двушка! – попыталась приободрить меня Марина.

– Можно сказать и так… – вздохнула я, проходясь прямо в обуви по квартире, которая была крохотной.

Каждое помещение словно выцарапывали у планировки, желая сделать вместо удобной студии, которая бы вполне удачно разместилась на имеющихся метрах, жилище, поделенное на клетушки.