«Додо»: от подвала до миллиарда - Александр Кияткин
Видно, что Овчинникову становится немного обидно. Он выделил на опционную программу собственные акции, раздал их десяткам сотрудников, хотел таким образом создать команду настоящих партнеров, чтобы ключевые менеджеры относились к компании как к своей — и не только метафорически. И вот, оказывается, многие просто-напросто не понимают своего счастья. «Довольно мало, — удивляется Федор, оглядывая зал. — Я вижу, даже некоторые, у кого есть опционы, не подняли руки».
Развивая опционную программу, Овчинников постоянно напоминал себе, что не стоит ждать от сотрудников слишком уж большого энтузиазма. В конце концов, почти никто из них не инвестировал в акции или индексные фонды, а в российском бизнесе опционные программы оставались экзотикой. Только сотрудники самых крупных айти-компаний вроде «Яндекса» понимали их ценность. Но это немудрено: акциями «Яндекса» торговали на бирже, и каждый мог увидеть, сколько они стоят, мог их купить или продать. «Додо Пицце» до подобного было еще далеко.
Это все не значило, что опционная программа не нужна. Федор верил, что в бизнесе только партнерство приносит долгосрочный успех. А что может быть лучше для построения партнерских отношений с сотрудниками, чем превращение их в реальных совладельцев бизнеса? Да, небольшие доли в компании не давали возможности влиять на стратегические решения, но они позволяли людям заработать — на дивидендах или на продаже акций. Ведь даже небольшие пакеты акций через десять лет могли бы стоить сотни тысяч, если не миллионы долларов.
Овчинников начал системно раздавать опционы в 2014 году, незадолго до старта краудфандинга, когда «Додо» не исполнилось и трех лет. Тогда ему еще только предстояло зарегистрировать головную компанию на Виргинских островах, чтобы оформить опционы юридически. Но Федора это не остановило: он вручал сотрудникам «сертификаты на акции». Их получили в общей сложности десять человек — от лидера команды по контролю качества до тренера учебного центра. Пока это были просто обещания Овчинникова передать им акции в будущем — но зато за такие «акции» не взималась плата, не требовалось достигать каких-то бизнес-показателей, чтобы их получить, и компания практически не ограничивала их обращение. Более лояльные условия придумать сложно.
Когда опционная программа стала масштабнее, дух ее мало изменился — ограничений и требований по большому счету не прибавилось. Отчасти потому, что основатель «Додо» плохо представлял, насколько юридически сложный инструмент опционы и как стоит защищать компанию от злоупотреблений. Но он и не пытался в этом разобраться, потому что чувствовал: любые условия, оговорки и сноски мелким шрифтом после звездочки подорвут и без того хрупкую веру менеджеров в ценность опционов, не позволят добиться главной цели — создания партнерства с командой.
Федор надеялся, что со временем сотрудники все же поймут, что опционы — не просто какие-то бумажки, а ценный актив. В некотором смысле так и случилось: доли в «Додо» начали продавать задолго до выхода на биржу. Впрочем, совсем не так, как планировал создатель компании.
Деньги в карман
Летом 2017 года в социальной сети «ВКонтакте» появилась группа, где Андрей Мамон собирал людей, которые интересовались акциями «Додо». Мамон когда-то возглавлял разработку «Додо ИС» и одним из первых получил опцион. После его ухода из компании прошло уже несколько лет — и вот он решил свой опцион монетизировать, продать принадлежавшие ему сорок семь акций. В группе Мамон писал, что стоимость каждой акции складывается из простой формулы: число действующих пиццерий, умноженное на десять долларов. Получалось, одну акцию он оценивал чуть больше чем в две тысячи долларов, а весь его пакет оценивался в девяносто четыре тысячи долларов.
Перепродажа акций показалась Федору неуместной, несправедливой, а главное — даже опасной. Он привлекал деньги у Найденова по сходной цене за акцию, в этой венчурной оценке была заложена вероятность того, что компания, направив полученные инвестиции на развитие, сильно вырастет в будущем. Именно эти перспективы и оправдывали высокую цену. Но о каком будущем может идти речь, если ты просто кладешь деньги себе в карман?
Кроме того, число людей, желающих вкладываться в «Додо», ограничивалось все же сравнительно узким кругом инвесторов. Если кто-то купит акции у Мамона, компании станет сложнее привлекать финансирование. Сделка с Найденовым еще не завершилась, так что эта угроза казалась вполне реальной. Мамон не только продавал свои акции, но и предлагал другим помощь в поиске покупателей за скромное вознаграждение в три процента от сделки. Одного единомышленника он уже нашел — вместе с ним акции продавал и Марсель Зиганшин, один из ключевых лидеров, недавно покинувший компанию.
Обидно было и то, что ушедшие менеджеры конвертировали «виртуальные» пока акции во вполне реальные деньги раньше всех — раньше и самого основателя стартапа, и других сотрудников, которые продолжали упорно работать. Федор раздавал опционы, чтобы мотивировать людей оставаться в «Додо», развиваться и расти вместе с компанией. Он хотел, чтобы они держали акции много лет — и в будущем разбогатели. Совсем как в западных книжках про великие компании. Но кто-то, поглядев на Мамона и Зиганшина, мог бы подумать, что куда проще и выгоднее уволиться и конвертировать свои опционы в деньги. Будущий выход «Додо Пиццы» на биржу в Нью-Йорке или Лондоне — это, конечно, дело хорошее, но какое-то фантастическое. А тут — кеш. И прямо сейчас, а не когда-нибудь потом.
Как раз из-за таких сценариев западные компании не позволяют сотрудникам продавать акции раньше времени. Мораторий на продажу на несколько лет — стандартное ограничение опционных программ. У «Додо» такого пункта в договоре не было… Федор уговорил бывших соратников закрыть группу — то грозя судами, то обещая помочь с продажей акций. Но потом понял, что это не решение проблемы: надо пресечь перепродажу на корню. Он заявил Мамону и Зиганшину, что просто не даст им продать акции. Любому покупателю, которого они найдут, он предложит более выгодную цену.
Мамон в ответ рассказал о конфликте в соцсетях. Новость подхватили деловые издания, и вот уже Федор читает статью, опубликованную на одном из самых популярных бизнес-сайтов: «Бывший топ-менеджер “Додо пиццы”: Федор Овчинников помешал мне продать свою долю в компании». И сто комментариев под ней.
Ночь после прочтения этой статьи стала для Федора бессонной. Он взвешивал последствия разных решений. На одной чаше весов — сам факт преждевременной продажи акций. Это нанесет компании вред. На другой — история о том, что он, Федор Овчинников, мешает менеджерам распоряжаться своими акциями. Она нанесет еще больший урон, подорвав доверие и к нему, и к опционной программе в целом. Идея, что команда «Додо» вместе
