Кино под небом - Джо Р. Лансдейл
– Слушаюсь, командир, – съязвил Боб.
– С тех пор, как они получили право голоса, все пошло под откос, – проворчал Стив.
– Я все слышу, – сказала Грейс.
Мы попытались поболтать, но говорить было не о чем. Историю Стива мы уже знали. Я первым заступил на вахту, и мы всю ночь дежурили по очереди. Последней заступила, кажется, Грейс, поскольку я время от времени просыпался и смотрел, кто дежурит. Так или иначе, наступило утро, Грейс открыла дверь и высыпала мне на колени какие-то фрукты.
Они оказались не очень вкусными. Какими-то кислыми, но я все равно их съел, и довольно много. Я смотрел на утро и думал, что оно выглядит довольно свежим, более реальным, чем обычно. Бумажный мусор перестал кружиться, а кинопленка висела на деревьях и валялась на земле, как подгоревший бекон.
Грейс, Боб и Стив стояли возле одного из манекенов, Стив тыкал в него палкой. Я вылез из машины и подошел к нему.
– Попалонг очень старается, чтобы все выглядело страшно, – сказал Боб. – Кстати, о страшном, выглядишь ты ужасно.
– Спасибо.
– У нас вроде как есть план действий, – сказал Стив. – Точнее, у Грейс.
– Хорошо, – сказал я, – давайте послушаем.
План был несложным. Выглядел он примерно так: мы дожидались темноты, затем выдвигались в сторону «Орбиты», шли вдоль края джунглей, пока не оказывались по левую сторону от автокинотеатра. Затем обходили его сзади, забирались на забор и осматривались. После этого можно было действовать по обстоятельствам. Мы должны были высмотреть Сью Эллен, зайти, схватить ее и убраться прочь. Что касается Попалонга, то Грейс сказала: «Не переживайте насчет него. Я позабочусь о нем, чего бы это мне ни стоило».
Однако к тому времени, когда мы сделаем то, что хотели (при условии, что нам удастся это сделать), уже наступит ночь. И возвращаться к машине будет жутковато. А тут еще эта кровососущая кинопленка и бушующие бури, не говоря уже о тенях и призраках, которые хоть и были безобидны, не слишком располагали к себе.
Тем не менее другого плана у нас не было.
День мы провели за поеданием фруктов, а когда поднялся ветер и солнце стало садиться, двинулись в путь.
Маршрут оказался длиннее, чем предполагалось. И к тому времени, когда мы добрались до края «Орбиты», уже стемнело, и повсюду начала ползать кинопленка.
У Стива были с собой ножницы из его «бритвенного» наборчика, и с их помощью какое-то время он смог от нее отбиваться. Но в конце концов нам пришлось выйти из джунглей на открытое пространство, чтобы держаться подальше от этой дряни.
Часовых, похоже, не было, и чем ближе мы подходили, тем больше нам попадалось манекенов и настоящих людей, насаженных на антенные мачты. В воздухе витал запах гниющих тел, испорченных конфет и скисшей газировки.
Мы шли вдоль забора в сторону задней части автокинотеатра. И по мере продвижения слышали звуки телевизора – смех и голоса. Мысль о том, что мне предстоит встретиться лицом к лицу с Попалонгом, не давала мне покоя.
Когда мы пришли, я посадил Грейс себе на плечи, и она заглянула через забор. Какое-то время сидела у меня на плечах, впитывая происходящее там.
– Ну? – спросил Боб.
– Глазам своим не верю, – ответила Грейс.
Тогда я опустил ее на землю и заставил Боба посадить меня себе на плечи. Я тоже не поверил своим глазам.
Там был огромный круг людей, собравшихся вокруг трона из телевизоров. На троне восседал Попалонг, на лице которого мелькали кадры какого-то телешоу. Чуть ниже и слева от него, на другом троне из разбитых телевизионных корпусов, сидела молодая девушка с длинными распущенными волосами. «Сью Эллен», – подумал я.
У подножия двойного трона, на телевизорах, на значительном удалении от основной толпы, сидели двое мужчин. Очевидно, они занимали привилегированные места. По всей видимости, это были двое из тех четырех головорезов, которые помогли Попалонгу захватить в плен Грейс и ее друзей.
Но больше всего меня поразили люди. С того места, где я находился, был хороший обзор, и после того, как мои глаза привыкли к темноте, и я как следует рассмотрел сцену, ко мне пришло понимание, что большинство людей – беременные женщины. Было несколько мужчин, но совсем немного. А большую часть толпы составляли вовсе не люди.
Манекены, привязанные к антеннам. Мини-постеры актеров. Плакаты с фотографиями мужчин и женщин, обернутые вокруг штабелей из телевизоров. То тут, то там виднелся скелет в одежде или череп, прикрепленный к колонке.
На самом деле, у Попалонга было не так уж и много последователей. Возможно, он преувеличивал, чтобы произвести на Грейс впечатление. А может, многие из них украшали мачты антенн, стоящие вдоль шоссе, или были съедены.
Разве его адепты не требовали постоянных развлечений? Что такое «Папе виднее»[29] по сравнению с публичным сожжением? И даже если эти сожжения будут сниматься и показываться опять и опять, разве этого будет достаточно? Чтобы зрелища стали реальностью, их нужно постоянно снимать и показывать. Нужно постоянно создавать новые реальности. Снова и снова, снова и снова.
Попалонг и его последователи, казалось, уничтожали свою собственную аудиторию. Чем больше Попалонг работал над рейтингами, тем меньше зрителей у него оставалось.
Я спустился вниз, дав возможность заглянуть через забор Бобу и Стиву. Затем мы сгрудились, образовав лестницу. Первой через забор перелезла Грейс, за ней я. Потом Боб. Боб сел мне на плечи и помог Стиву перелезть, подав ему руку.
Мы стали пробираться сквозь толпу манекенов, скелетов, плакатов и мини-постеров. И когда изредка натыкались на реального человека, тот смотрел на нас без любопытства, если вообще смотрел. Реальность для этих людей существовала исключительно на экране телевизора.
Грейс, обойдя нас, вышла из толпы и посмотрела на Попалонга.
Я увидел, что Сью Эллен (это наверняка была она) мертва. Причем уже давно. Ее лицо и руки были цвета грязной простыни. Костяшки пальцев выпирали из-под похожей на пергамент кожи, как вулканические породы. Глаза представляли собой дыры, заполненные попкорном. Одно зернышко свисало из левой глазницы, как козявка из ноздри.
По спине Грейс пробежала дрожь.
– Помнишь меня? – крикнула она Попалонгу.
– Все как в кино, – сказал Попалонг. – Ты явилась в мое логово.
Подул ветер, и над автокинотеатром пронеслась масса из бумажного мусора, попкорна и брызг газировки.
Когда ветер унялся, и бумажный шелест стих, Грейс произнесла:
– Что-то ты неважно выглядишь, как и это место. В твоей церкви много пустующих скамей. По-моему, ты просто ходячий телевизор, из которого льется одно дерьмо.
