Колодец желаний - Эдвард Фредерик Бенсон
– Видишь – оно близко! Оно сейчас явится! Боже! Оно идет к нам!
Оно и впрямь явилось – с внезапностью молнии, которая вырывается из самого сердца ночи. Только не световая вспышка сопровождала его – нет, оно обрушилось на меня, как удар слепящего мрака, вывело из строя не только зрение и другие чувства материальной природы, но самый мой дух, так что я весь скукожился, как бы упраздненный этим ужасом. Ужас сочили зеленоватые глаза; теперь я видел и всю фигуру в нише. Оно представляло собой мужчину – нагого, если не считать набедренной повязки; голова же его казалась то человечьей, то кошачьей, причем это было сущее чудовище, а не обыкновенный кот.
Я все смотрел, зная: если не справлюсь с собой, меня подхватит и унесет потоком зла, который льют зеленоватые глаза. Бессильный и недвижный, как в ночном кошмаре, я тщился отвести взгляд, но он был прикован к нише, обречен впитывать воплощенную ненависть. И снова я услышал шепот Хью.
– Борись! Не уступай ни дюйма!
В моем разуме уже роились адские видения. Я знал наверняка, как если бы жуткая сущность сказала мне об этом на человеческом языке: она призывает меня.
– Я должен идти, – пробормотал я. – Так велит мне оно.
Хью стиснул мое предплечье.
– Ни шагу! – скомандовал он. – Я сильнее его, и скоро оно в этом убедится. А ты молись – просто молись.
Хью выбросил руку вперед, указуя на нечто.
– Силою Господа заклинаю! – выкрикнул он. – Силою Господа!
Воцарилась мертвая тишина. Зеленоватые глаза померкли, а вскоре стал таять и мрак. Все в комнате вновь было спокойно, все в полном порядке; только ниша пустовала, а на диване, с лицом белым, как полотно, и мокрым от испарины, лежал мой друг.
– Оно убралось, – произнес Хью и тут же впал в глубокий сон.
С тех пор мы с Хью нередко обсуждали произошедшее. Свою версию событий я уже изложил, и всякий вправе принять ее – либо отвергнуть. Как и я, мой друг был уверен, что мы столкнулись с воплощением зла; по словам моего друга, все время, пока из ниши мерцали зеленоватые глаза, он, Хью, всеми силами укреплял себя в своей прежней вере – будто лишь одна сила этого мира является Всевластной. И в тот миг, когда Хью достиг необходимой степени твердости, сущность сгинула. Что это было такое, сказать трудно; не иначе, некая квинтэссенция, некий дух одного из таинственных египетских культов сумел сохраниться и обосновался в тиши и покое Багнелл-террас. Вполне возможно (учитывая прочие невероятности), что эта сила воплотилась в Навуфее, тем более что сам он с тех пор как в воду канул. Знатоки мифологии могут найти тут связь с почитанием кошек в Древнем Египте; я же добавлю важную, по моему мнению, деталь: наутро статуэтка из ляпис-лазури (она так и стояла себе на каминной полке) обнаружилась разбитой вдребезги. Склеивать ее было бессмысленно, да и вряд ли я бы решился на это.
Кстати, сейчас во всем Лондоне нет более умиротворяющей и приятной комнаты, чем та, которая пристроена к моему дому на Багнелл-террас.
История заброшенного дома
День выдался катастрофический: с низкого серого неба изливались целые ручьи, состояние шоссе было просто неописуемо. Местами – сплошные острые камни, по которым еще не успели проложить асфальт, местами – колеи и вымоины; словом, ехать даже с умеренной скоростью не представлялось возможным. Дважды случился прокол шин моего автомобиля, а когда надвинулись сумерки, ранние из-за непогоды, отказал двигатель, и машина, кое-как протянув сотню ярдов, окончательно заглохла. Шофер заглянул под капот и сообщил мне, что работы здесь на полчаса; затем, если повезет, мы все же поедем, но только очень медленно, и, даст бог, дотащимся-таки до Кроуторпа, куда нам и нужно.
А находились мы как раз на перекрестке. Сквозь неумолимый ливень я различил справа внушительную церковь, впереди – скопление домов. Если верить карте, деревня носила название Риддингтон; в Риддингтоне имеется гостиница, дополнил сию информацию путеводитель, а дорожный указатель подтвердил те и другие сведения. Шоссе делало поворот направо; в пятнадцати милях от того места, где мы застряли, как раз и лежал Кроуторп. Зато гостиница была не более чем в полумиле от нас. Принять решение не составило труда. Ни единой причины, рассудил я, рваться в Кроуторп; ничего не изменится, если я появлюсь там не нынче вечером, а завтра, ведь мой друг, с которым у меня назначена встреча, все равно приедет лишь завтра после обеда. Определенно, лучше пусть издыхающий автомобиль дотащит нас до риддингтонской гостиницы; незачем пытаться преодолеть целых пятнадцать миль, когда бушует гроза, да еще и в сумерках.
– Переночуем в Риддингтоне, – сказал я шоферу. – Дорога здесь идет под уклон, до гостиницы всего полмили. Думаю, мы покроем это расстояние вовсе без мотора. Попробовать, по крайней мере, стоит.
Мы дали гудок, пересекли шоссе и начали медленный спуск по узкой улице. Я не мог толком ее разглядеть; я лишь видел, что здешние дома невелики. В одних свет пробивался в щели меж занавесок, в других занавески еще не задернули; мимоходом я отметил, что внутри, за окнами, довольно уютно. Затем спуск стал круче; мне явилась водная гладь и мачты – целый их ряд, непрерывная последовательность, пророс сквозь сумеречную завесу ливня прямо передо мной.
Значит, Риддингтон стоит прямо на море, решил я, недоумевая, однако, почему лодки здесь швартуют у причальной стенки со стороны открытой воды. Впрочем, возможно, там есть дамба – невидимая в темноте, она защищает мелкие суденышки. Перед резким поворотом налево мой шофер завел-таки двигатель, и мы проехали под длинным рядом окон, которые заливали светом весьма узкую дорогу. Справа слышался плеск волн. Еще один левый поворот, хруст гравия под колесами – и мы почти уперлись в гостиничную дверь. Номер нашелся и для меня, и для моего шофера, в гараже оказалось место для автомобиля, и ужин не заставил себя ждать.
Любое путешествие богато на маленькие радости и сюрпризы, но нет ничего более захватывающего, чем прогулка в совершенно новом месте, куда прибываешь накануне поздно вечером. Ибо в сумерках мозг получает лишь отдельные штрихи, лишь смутные впечатления; затем, во время ночного сна, играет ими, будто жонглер, выстраивает в некое подобие последовательности – а утром настает пора для проверки. Обычно глаз видит больше, чем отмечает сознание, а мозг совмещает кадры, как детали головоломки, и выдает собственное представление об особенностях местности. Утро встретило меня сияющими, ослепительными небесами; ни завывания ветра, ни грохота волн морских я не слышал,
