Колодец желаний - Эдвард Фредерик Бенсон
Я вошел в дом и, должен сознаться, очень поспешно запер за собой дверь. И тотчас раздался грохот – что-то упало в квадратной комнате. Если можно так выразиться, этот новый страх спугнул страх прежний, вызванный следами невидимки; я метнулся в крытый переход и ворвался в комнату, где увидел бронзового Персея поверженным на пол. Необъяснимое шестое чувство подсказывало мне, что я здесь не один и что незваный гость имеет природу отнюдь не человеческую.
Страх – загадочное состояние; если он не завладевает вами полностью, то непременно вызывает собственные реакции. Ваша отвага, сколько бы ее ни было в сердце, восстает навстречу страху, а за нею идет гнев, причем обращен он на вас самих – как это вы допустили вторжение этого чужака? Таковы были мои тогдашние чувства; иными словами, я успешно сопротивлялся страху. На шум прибежал мой слуга. Вместе мы придали Персею вертикальное положение и выяснили причину его падения. Все ясно: рухнул кусок штукатурки и поверг Персея ниц; потолок ниши надо отремонтировать, прежде чем водворять туда статую. С этим открытием испарились как мой страх, так и ощущение потустороннего присутствия. Правда, я не мог объяснить, откуда взялись мокрые следы; но я сказал себе, что, если начну трепыхаться по поводу всех непонятных явлений, то навеки распрощаюсь с душевным покоем.
В тот вечер я ужинал с Хью. Всю прошедшую неделю он отсутствовал и только-только вернулся; он заглянул ко мне до этих чуточку тревожащих событий, чтобы сообщить о своем приезде и пригласить меня на ужин к себе домой. Я заметил, что, болтая со мной (а визит длился считаные минуты), Хью раза два потянул воздух носом. Однако он ничего не сказал, я же не стал спрашивать, чувствует ли он странный запах, который теперь то и дело заявлял о себе. В потайных закоулках моего разума сохранялась нервная дрожь, и я был очень рад, что Хью снова со мной. Я не сомневался, что меня постигло психическое расстройство – либо плод моего разума, либо результат внешнего воздействия. В любом случае присутствие Хью успокаивало, и не потому, что Хью принадлежал к непоколебимым материалистам, признающим только факты и презирающим таинственные силы, коими пронизано бытие. Напротив, Хью, не сомневаясь в наличии этих сил, имел твердое убеждение: не надо бояться их, пусть ужасных и грозных, когда они прорываются сквозь якобы охраняемые границы в нашу жизнь, ведь силы эти контролирует другая сила, куда более мощная, готовая помочь всем, кто верует в ее заботу и защиту. Однако я еще не решил, сообщу ли своему другу о том, что случилось нынче.
Речь о дневных событиях зашла у нас только после ужина. Правда, я все время чувствовал: Хью еле сдерживается, ему есть что рассказать.
– А как твой новый дом? – наконец заговорил Хью. – Все ли он таков, каким виделся тебе в мечтах?
– Хотел бы я знать, почему ты спрашиваешь, – произнес я.
Хью быстро взглянул мне в лицо и парировал:
– Разве я не могу поинтересоваться, благополучен ли мой друг?
Я уже понял, что последует некое откровение, если, конечно, я дам ему ход.
– По-моему, тебе этот дом с самого начала не нравился, – заговорил я. – Он вызывал у тебя подозрения – так мне кажется. Я и сам нахожу странным тот факт, что прежний владелец не оставил никаких следов своего присутствия.
– Факт более чем странный, – подхватил Хью. – Впрочем, пока дом занят лишь тем, что ты в него поместил, – всё в порядке.
Теперь мне хотелось добыть больше сведений.
– Я видел, как ты принюхивался, Хью, – сказал я. – Что ты учуял? Мне ведь тоже мерещится некий запах. Давай сопоставим наши впечатления.
– Запах какой-то нездешний, – отвечал Хью. – Вроде пахнет пылью и затхлостью, но в то же время и благовониями.
– Ты заметил что-нибудь еще?
Хью выдержал паузу.
– Пожалуй, надо тебе сказать, – произнес он. – Сегодня вечером я увидел в окно, как ты идешь к дому; и в тот же миг – по крайней мере, мне так показалось – мостовую пересек Навуфей и зашагал впереди тебя. Наверное, ты тоже его увидел, поскольку остановился как вкопанный, стоило ему шагнуть на тротуар, а затем последовал за ним.
Руки мои сделались ледяными, будто вдруг остыла теплая кровь моих жил.
– Нет, я не видел Навуфея; я видел только его следы.
– Как это?
– Очень просто. Я видел, как мокрые следы отпечатываются на тротуаре; прервались они у моего порога.
– Что было дальше?
– Я вошел в дом, и сразу раздался грохот. Мой бронзовый Персей рухнул на пол. В комнате ощущалось странное присутствие.
И тут мы услышали, как некто скребется в окно. Без лишних слов Хью подскочил к окну и отдернул штору. За стеклом, на подоконнике, щурился на свет огромный серый котище. Хью подался к нему – котище спрыгнул на землю. Мостовая была хорошо освещена, и на тротуаре мы увидели мужскую фигуру. Неизвестный обернулся, пронзил меня взглядом и направился к моему новому дому.
– Это он, – выдохнул Хью.
Затем открыл окно, высунулся и стал глядеть на мой дом. Человека уже не было, зато в моей комнате за шторами вспыхнул свет.
– Идем, Хью, – сказал я. – Проверим, что там такое, почему горит свет у меня в комнате.
Собственным ключом отомкнул я дверь собственного дома и быстро миновал короткий крытый переход. Хью следовал за мной. В квадратной комнате было темно, я щелкнул выключателем, и мы убедились, что посторонних нет. Тогда я позвонил, но никто не явился, что и понятно: давно настала ночь, слуги спали.
– Но ведь пару минут назад здесь горел свет – мы же видели! – недоумевал я. – И никто сюда не входил.
Хью стоял рядом со мной посреди комнаты. Вдруг, к моему недоумению, его рука взметнулась, как бы желая отстранить нечто.
– В чем дело? С чем ты сражаешься?
Хью только головой покачал.
– Сам не знаю. Мне привиделось… Я не уверен, но, похоже, мы влипнем в историю, если не уберемся отсюда. Нечто надвигается, хоть я и не пойму, что именно.
Свет стал меркнуть; по углам сгущались тени. Ночь была ясная, но воздух сделался тяжелым от влажных испарений – будто здесь, в этой комнате, курились благовония. А затем я различил, как в полной тишине нарастают барабанный бой и завывание свирелей. До сих пор у меня не было ощущения, что в комнате, кроме нас с Хью, присутствует кто-то еще, но теперь, когда мрак сделался почти непроницаемым, мне открылось: кто-то или что-то определенно приближается. Прямо передо мной была ниша – недавнее место бронзового Персея; я глядел
