Ужасы войны - Тим Каррэн
- Да, тогда я впервые узнал о гулях. Как они выбираются из своих черных нор среди старых, рушащихся гробниц. Молодой египтянин рассказал мне все. Сказал, что гули обитают в древних склепах, живут среди гниения и костей, питаются ими. Что есть места в Ираке, Персии, даже в Судане и Египте, пустынные тропы, куда не ступит ни один здравомыслящий человек. Там живут гули. Он сказал, что если я окажусь в пустыне, в каком-нибудь одиноком и заброшенном месте, и из ночи, из песков и ветра ко мне придет ребенок и назовет меня по имени, я должен немедленно его застрелить. И бежать со всех ног. Потому что они как крысы, человеческие крысы. Где один, там десятки.
Стаббс сказал, что верит. Каждому безумному слову. Потому что он видел. Видел.
- Почему они здесь? Это же не Персия или что-то в этом роде.
- Но тела, парень, столько тел повсюду. Столько... еды для них, - Боуэс пожал плечами. - Может, они всегда искали войны. Искали мусор, который они производят.
Оба молчали какое-то время. Они сидели, курили, слушали гул войны, вдыхали ее вонь, видели ее разрушения, думая о худших вещах. О существах, крадущихся по ночам. О тех, что питаются плотью и костями. Маленьких существах, похожих на детей, но не детях, а темной и извращенной тайне древности.
- Капитан, как я сказал, свалил все на меня, - повторил Боуэс.
- И?
- У меня есть пара идей, где они могут прятаться, где их логово. Но мне нужны несколько крепких парней. Людей, не боящихся стрелять в тех, кто притворяется детьми. Знаешь таких?
Стаббс ухмыльнулся.
6
Сержант-майор попросил добровольцев.
- Для особой миссии, - сказал он.
Тех, кто вызвался, он не мог использовать - люди, обезумевшие от войны, готовые на все. И в итоге в рейдовой группе остались только Боуэс и Стаббс, чего было явно недостаточно.
Капитан знал об их операции и направил их к дальним траншеям, где располагалась батарея траншейных минометов в заброшенном лабиринте окопов. Это было унылое и забытое место. Стаббс и Боуэс пробирались через грязь и наконец нашли его.
Они увидели сильно укрепленный блиндаж и несколько изможденных солдат, возившихся с минометными трубами и плитами. Двое других сидели у пулемета Льюиса на парапете. Это была изможденная, тощая команда.
Один солдат, рядовой, одетый в лохмотья, направил на них "Энфилд", пока не увидел нашивки Боуэса. Тогда он вытянулся по стойке смирно.
- Сэр! Простите, сэр! - крикнул он, его лицо было покрыто язвами и грязью. Его военная выправка выглядела почти смешно в таких обстоятельствах. - Лейтенант внутри, сэр!
Стаббс заметил крест, нарисованный над входом, но не стал комментировать. Устало он и сержант-майор спустились по скрипучим ступеням.
Внутри была маленькая вырытая комната, стены обложены мешками с песком, потолок из грубых балок. Семь или восемь человек валялись на земляном полу, лежали на ящиках из-под боеприпасов или кучах заплесневелых одеял. Воняло табачным дымом, телами и ромом. На стенах висели религиозные картинки.
У маленького стола с ящиком вместо стула сидел лейтенант с бородатым лицом и широко раскрытыми глазами, похожими на открытые раны. Он встал и ответил на салют Боуэса и Стаббса.
- Господа, рад, что вы пришли. Добровольцы, да? Особая миссия, говорите? Да, посыльный был здесь час назад и все рассказал. Отлично-отлично, - в его левой руке были зажаты четки. Из бесцветных губ торчала обгоревшая трубка. Он пытался ее зажечь, не замечая, что табак в ней отсутствует. - Ребята, - сказал он, повернувшись к валяющимся солдатам. - Есть ли у нас сегодня добровольцы? Нет? Да? Что скажете, парни, а?
Солдаты тупо смотрели на Стаббса и Боуэса, не желая иметь с ними ничего общего. Они молча курили, передавали бутылку джина, ели консервированное печенье. Их лица были мертвы, лишены эмоций, бесцветные маски, вылепленные войной. Трудно было сказать, девятнадцать им или сорок.
Наконец один, с лицом, изуродованным шрапнелью, сказал:
- Какую миссию вы имеете в виду? Что-то чертовски опасное, надеюсь.
- Мы... - Боуэс вздохнул, затем быстро втянул воздух, не зная, как подступиться к теме. - Есть группа... существ, которые обирают мертвых. Мы собираемся их выследить, разобраться с ними.
- Скрежещущие, - сказал кто-то.
Лейтенант, расхаживая взад-вперед, сказал:
- Скрежещущие? А? Что это такое? - oн отвернулся и начал говорить со своим столом. - Надеюсь, у них есть свой табак. Проклятое дело...
- Там, по ночам, - сказал другой. - Их слышно.
Стаббс шагнул вперед.
- Немцы? Гансы? Это вас беспокоит, приятель? - сказал он без особой уверенности.
Человек, худой как рельс, почесался и уставился в пустоту.
- Есть вещи хуже немцев... те, что жрут и грызут. Те, что скрежещут. Те, что ползают и крадутся. Там, - он ткнул белым пальцем в сторону двери, - те, что ползают, крадутся и скрежещут. Те, что голодны, да. По ночам... мы слышим, как они скребут по мешкам с песком. Поэтому мы прячемся здесь. Они шепчут твое имя...
Лейтенант все еще пытался зажечь трубку.
- Проклятая штука, - сказал он, качая головой. - Табак не горит. Сырой, должно быть.
Стаббс понял, что человек безнадежно безумен, и не обратил на него внимания.
- Верно. Мы собираемся их вычистить. Крысоловы и истребители. Это мы, милый. За пенни или за фунт? Или ты предпочитаешь прятаться здесь? Рано или поздно они ведь доберутся, правда? Голодные, как черти.
Один из солдат обхватил себя руками. Другой начал хныкать.
Человек с изуродованным лицом встал и раздавил сигарету каблуком.
- Хватит с меня этого дерьма. Меня зовут Киган, сержант Киган. Пора убрать этот бардак, - oн посмотрел на двух человек, прислоненных к стене. - Чалмерс? Крамбли? Что скажете?
Они шагнули вперед.
- Лучше стоять и умереть, - сказал Чалмерс, - чем сидеть и плакать.
Стаббс похлопал их по плечам и вывел наружу. Боуэс повернулся к лейтенанту и отсалютовал. Он хотел что-то сказать. Хоть что-нибудь. Но слова не шли.
Он повернулся и ушел.
Позади он слышал бормотание лейтенанта:
- Говорю тебе, эта трубка - сущий мерзавец, правда ведь? Ну да ладно,
