Переправа (ЛП) - Кетчам Джек
Ей удалось одарить меня храброй испуганной улыбкой. Я-то всегда умела.
- Вот на это, - сказала я. - Становись на здоровую ногу. Прыгай!
Я обхватила руками ее талию, ставшую такой тонкой, что я чувствовал ее ребра, как обручи у бочки, и подтолкнула ее вверх. Она ухватилась за ветку. Я надавила на подошву ее ботинка, и она полезла сквозь ветки, и я увидела, как она поморщилась от боли. Я перекинула винтовку через плечо и полезла следом.
Мгновение спустя мы услышали их внизу, и мне оставалось только молиться всем богам, включая вашего, чтобы они не были ни индейцами, ни ночными охотниками и не смотрели вверх, потому что хотя я и сняла с плеча винтовку, я могла бы застрелить двоих из них, а может, и троих, но я не смогла бы перестрелять их всех, прежде чем они застрелят меня. Нам повезло. Они прошли мимо.
К лошадям.
И через несколько минут вернулись с ними - лошади фыркали, им не нравился густой колючий кустарник, через который их вели, и я услышала, как Пэдди Райан рассмеялся и сказал, что хотел бы посмотреть, как далеко они продвинутся без лошадей, а затем крикнул, проходя мимо догорающего костра:
- Увидимся утром, дамы, зная, что мы должны быть поблизости.
Когда мы убедились, что они ушли, я помогла сестре спуститься. Было тихо. Стрельба прекратилась. Когда, я не знаю.
- Мы стали ждать вас, - закончила она.
Глава 13
- Думаешь, она успела? - спросил Матушка.
- Лучше бы успела, черт возьми, - сказал Харт. - Считаешь, что мы тут засиделись?
- Это точно.
В коридоре лежали трое охранников, убитых во время их первого слепого броска на нас, но мы не успели ничего сделать снаружи. Я насчитал двенадцать или тринадцать человек, которые вели огонь из-за повозок или из-под них. Винтовочная стрельба лилась непрерывным потоком. Было трудно сделать выстрел, не говоря уже о том, чтобы прицелиться. Мы бросились к задней двери. Пробежав половину коридора, я оглянулся через плечо, увидел темную фигуру, приближающуюся к нам, и выстрелил в ее сторону, а затем побежал дальше.
* * *
Еще десять шагов, и мы бы добрались до двери. Еще десять шагов - и мы могли бы свернуть в одну из открытых комнат по обе стороны.
Вместо этого фортуна заманила нас в ловушку в коридоре, где на три наших винтовки пришлось шесть.
* * *
Я принял на себя первую пулю, она ударила меня как кулак в бедро, и в тот же миг двое охранников рухнули под нашим огнем, а Матушка получил вторую пулю чуть выше бедра, а затем и третью - прямо в грудь, но, к моему изумлению, остался на ногах, только отшатнулся назад, продолжая стрелять. Мы втроем медленно продвигались вперед, прижавшись к стенам, и уложили еще двоих у дверного проема, пока оставшиеся двое отступали за порог, разворачивали винтовки и стреляли наугад, вслепую. Харт выхватил "Миротворец" и выбил огромные щепки из обрамления двери с обеих сторон, пока мы не оказались почти у цели, и тут Матушка издал нечеловеческий звук.
Мы с Хартом повернулись, когда винтовка Матушки упала на пол, и мы увидели что-то размером с железнодорожный костыль, торчащее из его шеи. И оно, казалось, пыталось вырваться оттуда, двигаясь из стороны в сторону и вверх-вниз, словно живое существо, пытающееся освободиться. Матушка сжал кулаки и схватился за него, словно желая сохранить его частью себя, глаза Матушки были расширены, кровь, как густой яркий сироп, стекала изо рта на грудь и пульсировала, ударяясь о стены.
Он слегка сместился в сторону, и за его спиной появилась старая безумная Ева - крошечная в своей тени, какой-то ужасный гном, способный свалить великана, - обеими костлявыми руками вцепившаяся в рукоять своего обсидианового клинка и пытающаяся вырвать его из шеи Матушки, ее губы оскалились в дикой усмешке, глаза щурились и подергивались, как будто она пыталась сфокусироваться на чем-то далеком в слепящем свете, пока Харт не переступил порог и не выстрелил прямо в слезящийся желтый глаз, окрашивая стену всякой мерзостью, которая успела поселиться в ее мозгу.
Она лежала неподвижно, и я увидел, что это за белое полупрозрачное одеяние, оставляющее ее длинные тонкие руки и каскады плоти на животе почти отвратительно обнаженными.
Человеческая кожа.
Матушка упал на колени. Его руки отпустили кинжал и безвольно повисли по бокам. Какое-то мгновение он смотрел на Харта с недоумением, затем с медленным узнаванием, и это было все.
Его тело сместилось назад.
Он застыл в этом положении совершенно неподвижно.
В тот момент я не думал о том, как Матушка заботился обо мне, как учил меня. Я не думал, что, как обычно любят другого мужчину, я, возможно, любил этого. Это придет позже. Я видел мертвого человека. Матушка исчез.
- Господи, Матушка, - сказал Харт.
Стрельба снаружи прекратилась. Нападавшие отступили от дверного проема, но мы не знали, почему. Это казалось неразумным. Им надо было быстро нападать на нас с обоих концов коридора. Мы могли отступить в одну из комнат, но не могли продержаться там вечно. Они потеряли бы несколько человек, но рано или поздно они бы наверняка до нас добрались.
Я почувствовал покалывание в ноге. Онемение еще не наступило, но было такое ощущение, что со временем нога вполне может онеметь. Рана пульсировала.
- Ты справишься, Белл? - спросил он.
Я кивнул. Я смотрел на мертвеца, стоящего передо мной на коленях, и не решался заговорить.
Я увидел, что Харт ранен высоко в районе груди. Я не хотел акцентировать на этом внимание. Там было много крови.
- Нам надо попытаться выбраться отсюда.
Перешагнув через четыре тела в дверном проеме, мы направились к хозяйственным постройкам, всю дорогу ожидая выстрелов.
Выстрелов так и не последовало. Мы обогнули здания, углубились в кусты и вышли на поляну, где привязали лошадей. Но лошадей там, конечно же, не было.
Только Елена и Селин в лунном свете.
* * *
- А где Матушка? - спросила Елена.
Харт не ответил. Да в этом и не было необходимости. Его взгляда было достаточно. Взгляд был жестким, и она восприняла его как физический удар. Я почти чувствовал, как она думает: Этот человек винит меня. Конечно, винит. Он винит меня в потере своего друга.
Это было вполне возможно. Но нельзя было быть уверенным наверняка. Иногда его просто невозможно было понять.
Она сказала, что нужно заняться делом и указала на меня.
- Ayudame Celine[20], - сказала она.
Селин сильно прихрамывала, я видел, что у нее прострелено бедро и оторван подол комбинации для перевязки, Под повязкой было что-то коричневое, что, как я узнал позже, повторив процесс на себе, было простой смесью грязи и ее собственной мочи, но в следующее мгновение я понял, что она расстегивает мои брюки и аккуратно спускает их вниз, чтобы добраться до раны, а Елена в это время стягивает рубашку Харта с его плеч. Его ранило прямо под мышку, пуля прошла между грудью и подмышкой насквозь. Кровотечение уже почти остановилось, но крови вытекло очень много.
- Значит, ты и есть Селин, - сказал я.
Мои слова звучали глупо, даже когда я их произносил. Возможно, я даже был близок к шоку, не знаю. Но мне казалось, что я должен был что-то сказать. Вот эта симпатичная молодая мексиканка вытирает мое голое бедро полоской ткани, оторванной от ее комбинации. Еще дюйм или два, и у меня вообще не будет от нее секретов.
- Я не знаю, как вас благодарить, - сказала она.
Она посмотрела на Харта.
- Вас обоих.
Выражение лица Харта сменилось с гримасы на нечто, похожее на улыбку.
- Они ожидают, что мы попытаемся убежать, - сказал он. - Вероятно, придут за нами с первыми лучами солнца. Решат, что нас будет легко поймать, если мы пойдем пешком. Так ты все еще хочешь поблагодарить меня, девочка? Как у тебя дела с конокрадством?
