"Полари". Компиляция. Книги 1-12+ путеводитель (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич

— Кнут и Сормах, ведите орду средним путем, замок — зачистите. К началу зачистки я вернусь. Чара, ты со мной.

— Благодарю, Гной-ганта.

— Возьми Персты погибших, они пригодятся. Возьми нам в помощь двух ханидов. Одним пусть будет Муха. А вторым…

— Ганта Хайлах? — предложила лучница.

— Слишком холоден.

— Гиррик Сокол?

— Слишком горяч.

Пауль посмотрел на Джоакина:

— Граф, одолжи-ка мне своего стрелка.

Четверка мужчин провожала взглядами шар, плывущий над долиной. Хармон довольно потирал ладони и наполнялся славным чувством законченного дела. Вот и завершен первый заказ. Казначей Роберт сполна расплатился с купцом и велел передать корабль владычице. Минерва распорядилась им на свое усмотрение. Упадет шар или нет — по большому-то счету уже неважно. Покупатель принял заказ и остался доволен.

— С почином вас, друзья! — сказал Хармон и открыл флягу доброго ханти.

Кружек не было, потому все по очереди приложились к горлышку.

— За Светлую Агаты и за Первую Зиму! — провозгласил Сорок Два.

— За Елену-Путешественницу и гильдию воздухоплавания, — сказал Хармон.

— За Глорию-Заступницу, — поднял тост Салем. — Пускай бережет всех хороших людей.

— И за Ульяну Печальную, — добавил Весельчак, — чтобы и дальше принимала чучела взамен нас, живых.

Выпили, согрелись у костра, поболтали чуток. Но Сорок Два прервал разговоры:

— Допразднуем вечером, сейчас надо отступить. Враг видел, откуда взлетел шар, а на гору есть тропа с тыльной стороны. Если не уберемся, нас тут прищучат.

— И куда поедем?

— Вон там, у перевала, есть застава горной стражи. Езжайте туда, друзья, окажетесь под защитой. А я вернусь в город.

— Не пустят же, ворота заколотили перед штурмом.

— Серебряные забили, а Ржавые остались. Там часовые знают меня, отопрут калитку.

— Но в городе опасно! Авось ворвутся туда эти изверги…

— Я же кайр. Если город гибнет, мое место там.

Хармон не стал спорить и забрался в телегу. Салем и Весельчак переглянулись.

— Брат Сорок Два, я бы лучше с тобой, — сказал Салем из Саммерсвита.

— Я тоже, — сказал Весельчак.

Кайр поднял брови:

— Это для меня дело чести, а вам-то что? Первая Зима — не ваш город.

— Обижаешь, брат. Нас тут приняли, как своих, мы тут гильдию основали, даже цех открыли. По всем законам, мы — граждане Первой Зимы. Имеем полное право вместе с тобой в гробок заколотиться.

Калека усмехнулся:

— Ладно, поехали.

Все расселись по местам, Хармон взял вожжи.

— Я, пожалуй, все-таки на заставу поеду. Битвы — не моя стихия.

— Ха-ха, кто бы сомневался. Давай, улепетывай.

— Вы там присмотрите за цехом, защитите от мародеров.

— Ага.

— Я вас на дороге высажу и поверну к заставе, а вы — в город…

— Э, нет! Мы славные воины, и среди нас калека. Возьмем телегу, а ты топай пешком.

Сорок Два дал Весельчаку подзатыльник за «калеку», но в остальном поддержал:

— Верно, министр, иди пешком, растряси жирок.

Они высадили Хармона на развилке и покатили к дальним, Ржавым вратам Первой Зимы.

— Вчера я ходила в булочную возле станции дилижансов. Как и позавчера, и третьего дня… И всякий раз в каждом городе на пути нашего маршрута…

— Я что-то не пойму: ты любишь булочки или дилижансы?

Она совсем понизила голос, Менсону пришлось наклониться к самым губам:

— Булочная, ближайшая к главной станции города. Если хочешь вестей от Лайтхарта — заглядывай туда… Вчера я получила записку от брата. Он может нас принять.

— Принять за кого?!

— Где. Мост через Верхнюю Близняшку, день пути отсюда. Быстро соберемся, наймем дилижанс, к вечеру будем у брата. Нас не хватятся до конца битвы.

— Жена, я тебя не понимаю! Зачем нам бежать?!

— Если тебе не хватило сотни прежних причин, то вот еще одна: вечером Адриан очень рассердится.

— С чего бы? Его враги убивают друг друга, кто бы ни победил — владыке выгода.

— Ты говорил, что у него есть план. Этот план не сработает.

Стайка придворных подошла слишком близко. Менсон слету нахамил им и отогнал прочь. Повернулся к жене:

— Почему не сработает?

— Не скажу.

— Как это — не скажешь?! Ты моя жена! У тебя от меня нет секррретов!

— Но есть свобода воли. Ты волен любить Адриана и прощать ему все. Волен снова пить эхиоту и коверкать слова, волен забыть свободу и стать потехой для тирана. Ну, а я вольна не говорить того, что знаю.

Он крепко взял ее за плечи:

— Что за черрртовщина происходит? На чьей ты сторрроне?!

— На стороне своей совести, как и ты. Жаль, что это разные стороны.

Менсон рыкнул, замахал руками, разогнал стаю противной черной мошкары, что роилась между ним и женой. Сказал:

— Поди-ка ты к черту, святая Карен! Хватит упрекать меня! Любишь — люби, а не любишь — ступай во тьму.

Он зашагал обратно в трапезную, на ходу крича:

— Эй, жало, буди вожденка! Пора смотреть дальше!

Люди возвращались на места, зябко потирая руки. На террасе все озябли и теперь спешили согреться в жарко натопленной трапезной. Вошли Франциск-Илиан и Леди-во-Тьме, граф Куиндар и генерал Гор, герцог Лабелин и барон Хьюго Деррил, Серебряный Лис и владыка с супругами… Карен не появлялась. Ее пустующий стул зиял, точно дырка от выбитого зуба.

Франциск побеспокоился:

— Друг Менсон, ладно ли у тебя на сердце? Не омрачен ли тучами небосвод твоих чувств?

— Придет она, никуда не денется, — ответил шут.

Жало криболы начал будить Юхана Рейса. Шаван пытался вынырнуть из глубины сна, но скатывался обратно.

— Поскорее бы, — сказал кто-то. — Там, поди, интересное началось!

Болотник применил другое зелье, от которого бедолага начал повизгивать, точно щенок. Среди гостей послышались шепотки. А Карен все не появлялась.

Менсон спросил Франциска:

— У тебя есть конь?

— У меня лучшая конюшня в королевстве Шиммери. Четверых прекрасных скакунов привез сюда с собой.

— Одолжишь мне одного?

— Конечно. А зачем?

— Как досмотрим битву, сгоняю к мосту через Близняшку. Настигну дилижанс, в котором едет одна дамочка. Скажу ей, что она трусиха, изменщица и лгунья. Скажу: она меня так разочаровала, что даже слов не подобрать! А потом прискачу обратно и верну тебе коня.

— Благородная цель, — признал Франциск-Илиан. — Буду рад помочь.

Наконец, Юхан овладел собою и Предметом. Вот только огонек проснулся не в долине Первой Зимы, а здесь, в Майне. Птаха заново пустилась в полет до ориджинской столицы.

И тогда в трапезную вошла леди Лайтхарт. Приблизилась к адъютанту, что принимал ставки, подала ему кошелек:

— Здесь три елены, одна глория и четыре агатки. Все на победу Ориджина.

Потом села возле мужа.

— Идиотка, — с огромным облегчением выдохнул Менсон.

— Дурак несчастный, — прошептала Карен, сжав под столом его ладонь.

Согласно ожиданиям гостей, на поле боя случились перемены. И такие, что многим захотелось протереть глаза. Первым делом зрители увидели камень. Громадный валун парил в воздухе в каких-то ярдах от Птахи! Так близко, что виден был налипший снег, и трещинки в блестящей глыбе, и стало ясно, что это не камень, а глыба льда.

Затем будто разжалась невидимая рука — и льдина унеслась к земле. Она падала прямиком на позиции Шейланда, и дюжина перстоносцев секла ее вспышками огня. Льдина вскипела на лету, окружилась облаком пара — но все же достигла земли. Удар! Даже с высоты полета Птахи видны были чудовищные разрушения. От глыбы осталась воронка, заполненная паром. На много ярдов вокруг нее люди попадали, обливаясь кровью.

— Холодная тьма! Что это происходит?!

Серебряный Лис пояснил:

— Очевидно, Минерва применила Перчатку Могущества в качестве метательного орудия.

— Святые Праматери, вот это мощь! Она же изменит ход сражения!.. Почему нас не предупредили перед ставками?