Новые миры. Ежеквартальное издание. ВЫПУСК 1 - Баррингтон Дж. Бейли
Я вам об этом рассказал, теперь можно с этим и покончить.
Урсула К. Ле Гуин - писатель совсем другого уровня, она - автор способный, ее интересует нечто большее, нежели дешевые фокусы Л.П. Дэвиса; поэтому можно испытать сильное потрясение, осознав, что она тоже выбрала комфорт - в "Волшебнике Земноморья" ("Эйс", 75 с).
Книга изящно оформлена, в ней есть сложные карты и маленькие иллюстрации в начале каждой главы, но она основана на предпосылках, найденных в том же сундуке, что и "Бытие-2". Это роман о "...волшебниках, драконах и тенях, возникающих в мире бесчисленных островов и бескрайних океанов, мире, где законы магии так же точны и нерушимы, как известные нам законы науки".
Главный герой, Гед, одинокий и пылкий, очень рано проявляет способности к магии. Едва выйдя из детских лет, он создает колдовской туман, чтобы спасти деревню от нападения пиратов и в результате становится подмастерьем главного мага острова. Но его амбиции простираются куда дальше неспешной, ограниченной земной магии учителя, и он быстро перебирается на Рок, остров чародеев, где преподают высшую магию.
Здесь он тоже быстро учится: гордость толкает его на магическую дуэль со старшим, более опытным подмастерьем. Пытаясь сотворить великое заклинание, он пробивает дыру в ткани мира, выпуская собственную смерть, с которой должен встретиться лицом к лицу - или спасаться от нее бегством до конца дней. Аллегория кажется чрезмерной.
"Волшебник Земноморья" написан тонко и изящно; будучи одновременно фаустианским мифом и историей человека, который обретает себя в борьбе с трудностями, роман идеально выстроен. Но было странно обнаружить мисс Ле Гуин в этих мирах, а не в сложных, не столь ясно очерченных сферах мысли, которым посвящена "Левая рука тьмы".
Как и следует ожидать, в книге Пола Андерсона "Тау - Ноль" ("Даблдей", 4.95$) литература тесно связана с наукой.
Звездный корабль "Ленора Кристин" работает как насос, используя в качестве топлива водород из межзвездного пространства. Чем больше он всасывает, тем быстрее движется; чем ближе он к скорости света, тем ниже "тау-фактор"; чем ниже "тау-фактор", тем труднее это объяснить на трех страницах. Но Пол Андерсон укладывается примерно в две страницы - возможно, это своеобразный рекорд.
Если оставить в стороне науку, перед нами повторение темы Л.П. Дэвиса: группа людей изолирована в необычных обстоятельствах, а читателю достается утешительная мораль. Когда "Ленора Кристин" вычерпывает особенно густое скопление межзвездной материи, тау-фактор снижается до предела. Время вне корабля движется все быстрее, и столетия для экипажа пролетают за считанные секунды. Нет никакого способа замедлить движение, и вся жизнь превращается в странствие по умирающей вселенной.
Герои - по вполне понятным причинам - чувствуют уныние. Разъяренный пассивностью окружающих, корабельный полицейский Реймонт ("Я видел, что делают с людьми образование и культура - и мне совсем не хочется к этому стремиться") вынуждает их предпринять какие-то активные действия. После путешествия в вечность и созерцания Тепловой Смерти, так сказать, из первого ряда, герои спасаются. Реймонту пришлось кое-кому вправить мозги кулаками, чтобы пробудить интерес.
Мистера Андерсона, похоже, больше интересует наука, а не люди; поэтому остается только пожалеть, что он не написал две книги вместо одной. Его аккуратные, рациональные объяснения - основанные не на эмоциях, а на механике - делают вселенную проще и комфортнее; и неизбежно, они позволяют легче управлять людьми. Если на них много кричать, фактор слабости существенно снижается.
Чтение названных выше романов вряд ли вас огорчит. Если вы по-прежнему верите, что Г.Д. Уэллс - первопредок научной фантастики, вы можете повсюду отыскать доказательства этого. Может, вам даже придется рискнуть и прочесть книгу, на обложке которой нет обозначения "НФ" - так сказать, книгу, содержание которой вы не сможете узнать из текста на обложке и из словаря образов/теорий научной фантастики.
Примерно шесть лет назад, когда в жанре начало формироваться так называемое "Английское движение", его встретили с удивлением беспокойством - как нечто чуждое и непредвиденное. Однако, при ближайшем рассмотрении можно понять, что это не попытка вырастить новое дерево, а скорее запоздалый эксперимент по пересадке чахлой поросли "уэллсовой" научной фантастики (интересно было бы узнать, в какой мере повлияли на этот внезапный всплеск активности климатические феномены; положим, можно связать резкое усиление скуки со вспышками на солнце). Хотя содержание "движения" оригинально и разнообразно, его участники в наибольшей мере интересуются старыми добродетелями - такими как воображение, размышление и социальные комментарии, и это развитие фантазии ведет к формированию новых точек зрения.
Возможно, точнее было бы сказать: тема были новы и разнообразны, и поэтому авторы вторгаются в те сферы литературы, где автоматически совершается формальная и стилистическая революция, а свежесть и оригинальность точек зрения вызывает столь же значительное противодействие:
Я не могу сказать ничего приятного об этой извращенной, циничной, совершенно отвратительной и дегенеративной пародии на то, что когда-то было подлинной темой НФ..."
(Дональд Уоллхейм о "Жуке Джеке Барроне" Спинрада; курсив мой)
Все преграды разрушены или пробиты, любимый жанр Фрэнка Баума изменился. Во вселенной Джека Баррона комфорта совсем не осталось.
Одним из первых авторов научной фантастики, переставшим говорить "приятные вещи", был Д.Г. Баллард, и в "Выставке жестокости" ("Джонатан Кейп", 1.05 ₤) мы видим кульминацию его формальных экспериментов; фрагментация и конденсация минимизируют "отходы сюжета" и оставляют образ - суть сюжета - в его чистейшем выражении.
Центральный персонаж этих переменчивых картин - иногда Трэвис, чаще Траберт, Таллис или Талбот - путешествует среди навязчивых ландшафтных образов, таких как опустевшие взлетные поля, психиатрические лечебницы или автобаны, используя двойственные механизмы сексуальности и насилия, чтобы изучить и оценить свои отношения с внешним миром (эти отношения в конечном итоге составляют нашу внутреннюю вселенную).
Его зачарованность сюрреалистическими аналогиями, представлением события как череды событий в последовательности эмоционально нагруженных объектов, ведет к повторяющимся реконструкциям смертей мифологизированных персонажей вроде Кеннеди и Гриссома. Он предстает условным обитателем психиатрической лечебницы - не пациент и не врач, но оба сразу.
Это довольно сложный материал: чтобы увечь читателя, нужен автор, наделенный огромными способностями, и нужна нерушимая основа в наблюдаемой реальности - здесь не может быть персонажей, характеристики которых ограничиваются только потребностями сюжета (как у Реймонта в романе Андерсона); их действия должны охватывать весь спектр человеческого поведения, они должны быть подлинными; они должны совокупляться и испражняться, делать другие обычные вещи, участвовать в жизни. Литература должна стать
