Хранитель мировой поверхности - Бусейна аль-Иса
– Что ты понял?
Как он мог объяснить то, что понял? Он не мог, не находил слов, а танца было недостаточно. Он раскинул руки, его тело дрожало, извиваясь и дергаясь, словно только что зарезанный цыпленок.
«Ты не сможешь запретить воображение, что бы ты ни делал», – голос раздался внутри него, это был голос старика. «Ты никогда не сможешь остановить его. Оно раздуется и начнет выплескивать свое потомство в мир, одно за другим: Джеппетто, Алиса, Старший Брат, Зорба… Даже если люди забудут или сделают вид, что забыли, ублюдки воображения, эти выродки Старого Мира, все до одного повылезают из своей тюрьмы и вернутся к людям». Он хлестал себя по лицу, снова и снова. Казалось, что у его тела есть свой собственный разум, этот разум заставлял его кружиться и высоко подпрыгивать. Он откинул голову назад и прорычал: «Они придут и потребуют от вас то, что им нужно! Они хотят, чтобы вы в них поверили! Воображение – это реальность. Реальность – это воображение. А этот жалкий старик, почему он не сказал мне, кто он такой? Я должен был знать!»
– Брат?
Он посмотрел на Хранителя так, словно видел его впервые.
– Я знаю тебя, – пробормотал он.
Он видел моряка с загорелым лицом и мускулистыми руками, великого танцора, пляшущего на песке у моря. Его голова поплыла, и пол покачнулся под ногами. Он оперся на стоящую рядом колонну книг.
– Скажи мне, Зорба, – сказал он, – кто из нас настоящий, а кто из нас воображаемый? Это я привел тебя сюда, не так ли? Я читал твою книгу десятки раз, пока ты не перестал меня игнорировать. Ты пришел сюда только ради меня, Зорба?
Причудливые образы теснились в его голове. Если это был Зорба, то кто же Глава Департамента? А Президент – почему он похож на Старшего Брата? А как же его дочь?
Головокружение усилилось, и, закрыв глаза, он опустился на колени и прислонился головой к книгам, выстроившимся перед ним. Он застонал, ударившись головой о полку.
– Где моя дочь? Где она?
Он увидел, что Хранитель удаляется, и сел.
– Эй, Зорба! – позвал он. – Куда ты идешь?
Но тот не ответил. Он шел, пока не исчез из виду, и его шаги затихли в тишине.
Растерянный, он поднялся на ноги и бросился вслед за Хранителем. Возможно, он тоже сможет добраться до места, откуда пришли все остальные – старик, Зорба, Старший Брат, кролики и, быть может, его дочь? Может быть, там, по ту сторону границы между реальностью и воображением, их боль больше не будет существовать. Но он сбился с пути. Лабиринт поглотил его полностью, и он блуждал, взывая к Зорбе. До него доносились мужские голоса из дальнего конца здания.
– Куда делся Монтаг? – спросил кто-то.
Он побежал в сторону голосов и увидел рабочих, чьи рубашки пропахли керосином. Они разожгли Огонь Очищения и пришли за новыми книгами. Они начали собирать издания, которые только что были изъяты.
– Нет! Нет! Только не это! – закричал он. – Это новые книги! Положите их обратно!
Один из рабочих взял экземпляр «Грека Зорбы». Он выхватил книгу из рук мужчины и закричал:
– Нет, не эту! Возьмите другие книги!
– Какого черта? Что ты делаешь, парень? – огрызнулся рабочий. – И почему ты голый?
– Похоже, он еще не весь здесь, – насмешливо сказал другой.
– Эти книги пока не могут сгореть. У них впереди еще целый год!
– Определенно сумасшедший, – пробормотали рабочие, качая головами.
Взяв пустые коробки, они двинулись вглубь Лабиринта, доставая случайные книги и бросая их в ящики.
Куда делся Зорба? Могут ли спецслужбы пытать персонажа из книги? Что, если эта боль не была настоящей? Его колени подкосились, и он упал спиной на кучу книг. Лежа на контрабандном товаре, конфискованном им самим, он почувствовал, как что-то острое вонзилось в его голую спину. Он потянулся и вытащил пачку бумаг. Это была рукопись, написанная хозяйкой книжного магазина. На первой странице значился заголовок: Хранитель Мировой Поверхности.
Ха! Он все время знал, что она пишет о нем! Может, она все-таки была в него влюблена? Что ж, пусть гниет в камерах тайной полиции вечно. Он перевернул страницу и стал читать: «В то утро Книжный Цензор проснулся с головой, наполненной чужими словами, и понял: он превратился в читателя».
7
Он сидел, скрестив ноги, на груде конфискованных книг, поглощенный чтением рукописи хозяйки книжного магазина. Все, что он читал, он уже знал: начиная с того, как попал в ловушку смыслов, и до настоящего момента. Он сидел, нагой, как в день своего рождения, и читал историю своей жизни.
Так вот почему она улыбалась? И тут, когда он стал осознавать, что и сам он был нереальным, прежде мучившая его боль отступила.
Мимо прошли трое рабочих, неся коробку с книгами.
– Привет, ребята!
Они повернулись, чтобы посмотреть на него: голый, ухмыляющийся, точно сумасшедший.
– Я – герой романа!
Они сочувственно переглянулись.
– Мы должны позвонить в полицию, – сказал один из них.
– Или в скорую помощь, – добавил второй, – только сначала закончим дело.
И они дальше понесли коробку к лифту.
Внизу страницы, которую он держал в руках, он прочел:
– Я – герой романа!
8
Все, что он пережил, – каждый удар, сокрушающий ребра, каждая метафора, проросшая в голове, каждый голос, вырвавшийся из его глубин, – все это было в рукописи.
Хозяйка магазина записала все. Его история, какой он ее знал.
Неужели события его жизни разворачивались так, как она их описала? Или она всегда была на шаг впереди? Она перестала писать в тот самый момент, когда он вошел в книжный магазин, чтобы арестовать ее. Она знала, что произойдет. И теперь со святым великодушием давала ему шанс самому узнать свою судьбу. Но он не понимал, что заставило писательницу решиться отдать свою жизнь за одного из своих героев. Почему она позволила сдать ее властям? Если за всем, что произошло, стояла ее воля, то где же его собственная? И если его самого придумала хозяйка магазина, то кто придумал ее? И кто сочинил писателя, который придумал хозяйку? Он не понимал, почему она так мучает его, зачем она создала это страшное и бессмысленное место, а затем заставила своего персонажа влачить в нем жалкое существование. И если его судьба описана в этой рукописи, может ли он отклониться от сценария?
