Догоняя рассвет - Рэдрик Нанн

Но скольких он убил в пожаре, не избиравшем врагов и друзей? Сколько жизней унесла его злая магия, поглотившая лес непреоборимой волной…

Она истощила и выжгла Клайда. Казалось, от его человеческого существования осталась только оболочка, а на месте души – тлеющие угли. Клайд безжизненно рухнул на землю, утягивая Амари за собой.

Опустошенный и измученный недостатком сил, он бездумно смотрел на витающий в воздухе пепел и готовился к встрече с дьяволом в Аду. И встрече в самом деле суждено было сбыться. Однако не той, на которую надеялся Клайд.

Над ним вдруг навис человек в летах с изрезанным глубокими морщинами лицом. Клайд решил было, что тронулся умом: откуда здесь взяться живой душе? Но старец протянул ему руку, позволив притронуться и убедиться в реальности своего существования.

– Ты должен отправиться со мной, – пристальный взгляд водянистых глаз соответствовал серьезности прозвучавшего тона.

– Куда? – одними губами прошептал Клайд, все еще не доверяя тому, что видел перед собой.

– В Академию – место для подобных тебе.

Клайд начал ощущать себя возвращающимся из долгой летаргии. Растерявшийся разум постепенно пробуждался, в теле вновь разгонялась жизнь, а голос обрел звучание:

– Я не уверен, что… – Клайд собирался возразить старцу и получить от него хотя бы мизерную долю объяснений, но тот заставил его замолкнуть одним своим пронзительным взглядом, недвусмысленно таившем недовольство.

– Ты хочешь обрести власть над магией или нести разрушение? – спросил старец с нотой какой-то родительской строгости. – Должен предупредить: долго сеять хаос тебе не позволят, – усмехнулся он в белоснежную бороду.

Упоминание хаоса взбудоражило Клайда до нервного содрогания и разом отбросило сомнения.

Хаос – это то, от чего он в страхе бежал всю свою жизнь.

Клайд схватился за руку старика, которая, несмотря на внешнюю хилость, оказалась не лишенной сил, и отправился с ним в засиявшую неизвестность.

* * *

Вот уже минуло почти два месяца с той злополучной ночи, оставившей Лироя в беспросветном одиночестве, а он все не мог смириться с тем, как чудовищно и беспощадно судьба отняла у него все. Амари зажгла его чуждое любви сердце, не знавшее прежде искренних чувств, сразу, как только ворвалась в жизнь Лироя цветущей весной; а затем окончательно и неумолимо смахнула тепло одним взмахом ножа безразличия. И эта резкость перемен казалась сродни внезапному толчку в бесконечную ледяную бездну, где невозможно повернуть назад. Где не за что было цепляться.

Лирой не знал, в чем искать бальзам утешения. Лишь изредка он обнаруживал в себе силы пообщаться с Рэндаллом, но долго говорить не мог и чаще предоставлял слово дяде. Рэн не позволял напрочь кануть в отчаянии и хоть немного, но поддерживал дух.

Небо обволокло звездной ночью. В отражении спокойной глади реки чудилось, будто тьма поднималась с глубокого дна вод, готовая ползти по низу отвесной скалы. Лирой сидел на краю утеса, стараясь найти исцеление души в природном умиротворении, но все его существо трепетало в предвкушении, не унимавшем щекочущего беспокойства.

– Это место было моим любимым, – произнес знакомый голос за спиной, окончив ожидание.

Когда Клайд объявился впервые после своей «гибели», Лирой решил, что наблюдает злое наваждение, насланное дьяволом. Сомнительнее живого образа брата отзывалась только его история, граничившая с бредом сумасшедшего человека: Клайд с упоением предавался рассказам про Небесную академию магов, что витает над облаками, сокрытая от глаз простых смертных, и не находил в своих словах нелепости. Понадобилось время, прежде чем братья смогли, наконец, приветствовать друг друга с легким сердцем.

Но счастье длилось недолго.

Клайд отрекся от семьи и от службы Всевышнему, целиком посвятив себя Академии. Сколько бы сей факт ни омрачал, нельзя было сказать, что это решение не пошло ему на пользу: брат заметно похорошел. Он приобрел здоровый и свежий вид, а красота его расцвела, как задремавший цветок, дожидавшийся нежного рассвета. Сутану Клайд обменял на дорогой черный костюм, расшитый золотыми нитями. Повисший на плече тяжелый алый плащ около шеи покрыт соболиным мехом, не столько ради тепла в прохладную ночь, сколько для обозначения совсем иного статуса. Лирой не знал, как уж там выглядели маги в Небесной академии, но Клайд создавал впечатление герцога, а то и вовсе особы королевских кровей. Новые одежды безоговорочно шли его утонченному, но строгому лицу, однако совсем не располагали Лироя.

У него оставались поводы относиться к Клайду с некой толикой негодования.

– Принес?

Клайд протянул флакон с сияющим янтарным содержимым. Лирой злился на брата, и было за что, но отрицание выгоды от приобщения к магам стало бы настоящим свинством. В Академии – где бы та ни находилась в самом деле – могучие ученые умы вывели совершенное лекарство от черного проклятия почти сразу, как только болезнь начала заползать в человеческие тела.

Вероятно, делиться им маги не торопились из каких-то эгоистических соображений.

Дабы не расставаться в тяжелом молчании, Лирой неловко обронил вопрос:

– Как твое обучение?

– Первые уроки скучны, но я уже чувствую связь магии со своим телом.

Лирой угрюмо кивнул, дав понять, что услышал.

– Все еще злишься на меня?

– Помоги Амари, – Лирой порывисто сделал шаг к брату, – ты ведь можешь уничтожить ее треклятую гильдию! Избавить от преследования…

– Мы это уже обсуждали, я не могу, – сурово осадил его Клайд. – Я теперь принадлежу Академии и должен подчиняться правилам: вторжение магов в земные дела недопустимы. Если я истреблю такой значимый орган, как гильдию ассасинов, то потеряю все, – он печально склонил голову и продолжил тоном, требовавшим проявить понимание. – У меня появился шанс узнать, кто я такой, кем были мои предшественники и что делать с той силой, которая ввергала меня в страх на протяжении всей жизни. Не заставляй меня.

– А я на протяжении всей жизни просто пустое место, – Лирой пронзил его острым взглядом, в которым одновременно схлестнулись ненависть и огорчение. – Единственный человек, рядом с которым я мог оставаться собой, находится в бегах, а может, и вовсе мертв. Мои братья отвернулись. А я какого-то дьявола прикован к Иристэду и сопротивляюсь своей темной стороне. Я совсем забыл вкус человеческой крови, Клайд, но, говорят, она прекраснее всех вин, когда-либо касавшихся губ смертных…

– Прошу тебя, прекрати, – между бровей Клайда прорезалась глубокая морщина.

– С чего бы? Я разве не морой? Не вампирский урод?

– Послушай, – с виноватым видом обратился Клайд, – я и без того делаю больше допустимого, приношу лекарство, которое еще пока не должно попасть в руки человечества. Ты не