Предназначение - Галина Дмитриевна Гончарова
На Устинью вдруг такой ужас смертный накатил, что даже задохнулась женщина.
– НЕМЕДЛЕННО!!! В ПАЛАТЫ!!!
Подхватила она юбку – и помчалась обратно к возку. Там и кони стояли, привязанные, Устинья на одного из них прыгнула – и с места сорвалась, ровно безумная. Конь над дорогой птицей полетел…
Переглянулись стрельцы.
Агафья выдохнула, объяснила, что поняла ее внучка:
– Ежели их привез сюда кто-то, то кто это был? И что он – или она сейчас делает? Недоброе Устя почуяла, к мужу полетела, и нам бы надобно…
Тут уж все поняли.
Подхватил один из стрельцов волхву на руки – и кинулись они обратно, на ведьму дохлую и внимания не обращая, никуда не денется, дохлятина поганая.
Потом сюда прийти можно будет, как все прогорит. Потом и солью это место посыпать и освятить, для верности.
А сейчас…
Не догонят они государыню, только молиться и осталось.
Только бы успела она.
Только бы обошлось…
Глава 11
Из ненаписанного дневника царицы Устиньи Алексеевны Соколовой
Конь над дорогой летит, ровно птица, и ветер его подхватывает и еще быстрее несет, а мне мало!
Ударилась бы я оземь, сама птицей обернулась, да и полетела к мужу быстрее ветра.
А только не получится у меня, такими-то умениями и не все древние волхвы обладали, не то что я, недоучка… Силой одарили меня, а ума не добавили!
А мне бы изначально подумать!
И ведь знала, знала я многое, ан поменялось столько всего, не уследишь уж за рисунком на полотне Богини-матушки, разбегаются разноцветные нити, и в глазах рябит, и за кем следить – не знаешь уже…
Вивея Мышкина.
Казалось мне, ее в монастырь отправили, на покаяние, как Маринку во времена оны. Да только и Маринка до монастыря не доехала, и Вивея. Мне бы вспомнить, что Мышкины Раенским родня, хоть и дальняя! Называется – нашему плотнику забор троюродный, а все ж родня! Оттого Вивея и на отбор попала, наверное, Любава и порадела ей, по-родственному.
Или отцу ее, боярину Фоме…
Помню я его из той, черной моей жизни?
Нет, и не помню почти. Когда Федька царем стал, укрепился, уехал куда-то боярин Мышкин, да и вовсе потеснились Раенские. Видимо, иноземцы при дворе, при Федоре силу взяли, россов вытеснять начали… Когда вспомнить, у боярина Мышкина то ли кожевенная торговля сильна была, то ли пенькой торговал он… нет, не припомню сейчас. Кажется, потом кто-то другой этим занялся, вроде как тот самый Дрейве…
Это в черной моей жизни было.
А в этой боярину Фоме хоть и досталось сильно, а все ж богатства своего он не утратил, царица Любава поддержала его, от дочери он вслух отрекся… а до монастыря не доехала она, вернулась, стерва! Вернулась и…
Ведьмой стала.
В той жизни Сара и сама Книгой распорядилась, Еве передала, надо полагать, а та – дочери своей. Вот ведь изворот какой… Чернокнижные ведьмы при дворе танцевали да глазки царю строили, а волхву последнюю на костре сжечь собирались за ведьмовство.
Хорошо Федька все росское выполол, да и то… что он решал-то, малоумок несчастный? И подсказали, и направили…
А в этой жизни Книге новая кровь нужна была, новый Род, новая ведьма, ей покорная. И выбор на Вивею пал – почему?
А тоже несложно ответить. И злости у нее хватает, и ненависти, и терять ей нечего! Все одно за пределами монастыря обречена она. Борис ей не простил бы, повесил. А стань она ведьмой – и уйти смогла бы, и отомстить… Ну и Варваре мести хотелось больше жизни, тоже понятно. Все ее планы прахом пошли, все рухнуло в одночасье: мужа нет, Федьки нет, Любавы нет, сама она станет никем и ничем, а ведь сколько лет плела она паутину свою! Никто и не догадывался даже!
А меж тем…
Где Любава, там Варвара.
И подскажет, и поможет, и хвост поднесет, и прошение протолкнет… Не власть? А что ж это тогда? Можно править на троне сидя, можно – за троном стоя. Вот Варвара за ним и стояла. А сейчас всего лишилась она, ей не жить оставалось – умирать медленно. Внуками заниматься? Правнуков ждать?
Для такой, как она, это хуже железа каленого! Вот и решилась…
Сама бы она тоже Книгу взять могла, да возраст не тот уж, новая ведьма от нее на свет не появится, а это главное условие ритуала. Род ведьминский продолжаться должен, а какое уж тут продолжение?
Но ведь не только Варвара была!
Еще кто-то был, кто-то третий. И я бы на бабу поставила, озлобленную! Ежели рядом с домом ни коня нет, ни кареты, значит, привез туда кто-то и Варвару, и Вивею, а потом уехал.
А кто?!
Мне только один человек на ум приходил. Тот, который знал, для чего у Евлалии клинок есть, тот, который тоже все теряет… потеряет в ближайшее время, и понимает это, который может одним ударом все разрушить…
Как и мне отомстить, и Россу пошатнуть?
Да только одним ударом.
История ведь стремится в то же русло вернуться, это как река, мы с Вереей Беркутовой землю тряхнули, реку развернули, вверх по течению прошли, а все ж она старается из пальцев вывернуться, ровно змея водяная, скользкая, укусить…
Ежели Бореньку убьют…
Вот тогда и в Россе смута начаться может… Я хоть и непраздна, да мало ли что со мной случится? И дети – они ведь хрупкие, и о талантах моих не знает… не знала ведьма. Могли рискнуть, еще как могли!
И сердце в горле бьется, заходится…
Успеть бы!
Только бы успеть!
Жива-матушка, помоги!!!
* * *
Бояре собирались быстро, не тянули.
Борис вошел, когда все по местам расселись, на государя воззрились – что скажешь, царь-батюшка? Борис медлить не стал, незнанием томить тоже:
– Беда у нас, бояре. Войной на нас пойти хотели, да не честно, грудь в грудь, а в спину ударить, по-подлому…
Рассказывал он быстро и четко. И про Орден Чистоты Веры. И про замыслы Великого магистра, про мощи отравленные, про корабли с рыцарями, про сражение в порту, в палатах государевых. Не упомянул о Божедаре только, не назвал богатыря, сказал, что наемников нанял, худое подозревая. Ни на кого полагаться нельзя было, потому как иные из бояр тоже в замыслах темных виновны.
Да-да, боярин Мышкин. И боярин Пронский. И боярин Изместьев. И боярин…
Названные
