Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр
– Не может быть! – воскликнула Эльфаба, как будто одновременно заинтригованная и смущённая этой мыслью.
– Ты права, это не совсем так. Сарима намекала пару раз, чтобы её младшие сёстры с радостью развлекли бы меня ночью. Когда пересекаешь Великие Келлские горы, табу на подобные вещи становится куда менее строгим, чем во всей остальной стране Оз. Поэтому не делай вид, что тебя это шокирует.
– Пожалуй, меня это шокирует. И как, ты таким занимался?
– Чем занимался? – переспросил он поддразнивающим тоном.
– Ты спал со свояченицами?
– Нет, – ответил он. – И не из каких-то высоких моральных принципов или отсутствия интереса. Просто Сарима весьма расчётлива, и наш с ней брак – во многом поединок разумов. Я оказался бы в её власти ещё больше, чем сейчас.
– А это так плохо?
– Ты не замужем, тебе не понять. Да, плохо.
– Я замужем, – возразила она. – Просто не за мужчиной.
Он вопросительно вскинул брови. Эльфаба закрыла лицо руками. Фиеро никогда не видел её такой – её слова потрясли её саму. Она быстро отвернулась, прочистила горло, высморкалась.
– Ох, проклятье, слёзы так жгутся! – воскликнула она неожиданно яростно и бросилась за старым одеялом, чтобы промокнуть глаза, пока солёная влага не потекла по щекам.
Эльфаба стояла, согнувшись, как старуха, опираясь одной рукой на столешницу. Одеяло ниспадало от её лица на пол.
– Эльфи, Эльфи!.. – в ужасе прошептал Фиеро, кинулся к ней и обнял.
Висящее между ними одеяло закрывало Эльфабу от подбородка до лодыжек, но, казалось, ткань вот-вот вспыхнет сама по себе – или расцветёт розами, или превратится в фонтан шампанского и ладана. Как странно: самые яркие образы рождаются в голове, когда тело становится особенно чутким…
– Нет! – вскричала она. – Нет, нет, я не твой гарем, я вообще не женщина, я не человек, нет!
Но руки Эльфабы взметнулись вверх сами по себе, как лопасти мельницы, как те заколдованные рога, – не чтобы убить Фиеро, а чтобы пригвоздить любовью, прижать к стене.
Малки, проявив редкостное благоразумие, вспрыгнула на подоконник и отвернулась от них.
* * *Они предавались любви в комнате над заброшенным зерновым складом, пока с востока волнами накатывала неровная, переменчивая осенняя погода: то тёплый день, то солнечный, а потом четыре дня холодного ветра и мелкого дождя.
Бывало, что они не могли встретиться по несколько дней подряд.
– У меня дела, у меня работа, поверь мне, иначе я просто исчезну, – говорила она. – Напишу Глинде, попрошу поделиться заклинанием, которое позволяет раствориться в облаке дыма. Насчёт заклинания я, конечно, шучу, но в остальном я серьёзно, Фиеро.
«Фиеро + Фея» – написал он на рассыпавшейся муке, пока Эльфаба раскатывала тесто для пирога. «Фея», – однажды шепнула она ему так тихо, словно боялась, что их подслушает кот, – было её кодовым именем. В их группке никто не знал настоящих имён друг друга.
Она не позволяла ему видеть себя нагой при свете, но, поскольку также возражала против его приходов днём, это не было проблемой. В назначенные вечера Эльфаба ждала его, сидя голой под одеялом, и читала трактаты по политической теории или моральной философии.
– Не знаю, понимаю ли я их, – призналась она однажды. – Читаю как стихи. Мне нравится звучание слов, но я не жду, что моё медленное, перекошенное мировосприятие изменится от прочитанного.
– А от того, как ты живёшь, оно меняется? – спросил Фиеро, гася свет и скидывая одежду.
– Ты думаешь, что всё это для меня в новинку, – вздохнула она. – Считаешь, я такая невинная.
– У тебя не было крови в первый раз, – заметил он. – С чего бы мне так думать?
– Я знаю о твоих мыслях, – сказала она. – Но насколько опытен ты сам, благородный господин Фиеро, князь племени Арджики из Киамо Ко, могущественный охотник с Тысячелетних Пастбищ, верховный вождь кланов за Великими Келлскими горами?
– Я глина в твоих руках, – честно сознался он. – Я женился на невесте-ребёнке и, чтобы сохранить власть, был ей верен. До сих пор. Ты не такая, как она. Ты ощущаешься не так, как она, всё ощущается совсем иначе. В тебе есть какая-то тайна.
– Меня не существует, – сказала Эльфаба, – так что ты по-прежнему никому не изменяешь.
– Тогда давай и сейчас не будем, – прошептал он. – Я уже не могу ждать.
Фиеро провёл руками по её рёбрам, вниз по её напряжённому плоскому животу. Эльфаба всегда направляла его ладони к своей маленькой, но выпуклой груди – ей словно не нравилось, когда её трогали руками ниже талии. Они задвигались в унисон: синие ромбы на зелёном поле.
* * *Днём у Фиеро было мало дел. Будучи вождём племени Арджики, он понимал, что их политические интересы требуют неразрывной связи с торговым центром Изумрудного города. Но на деле его роль сводилась к присутствию на приёмах, заседаниях советов и финансовых собраниях. Остальное время Фиеро слонялся по городу, разыскивая фрески Святой Глинды и других святых. Эльфаба-Фабала-Эльфи-Фея так и не рассказала ему, зачем приходила в часовню Святой Глинды при монастыре на Площади Святой Глинды.
Однажды он встретился с Авариком, и они пообедали вместе. Тот предложил после этого съездить в кабаре, но Фиеро отказался. Аварик остался всё таким же – самодовольным, циничным, продажным и, как всегда, красивым. Особых новостей, которыми можно было бы поделиться с Эльфабой, у него не оказалось.
Ветер рвал листья с деревьев. Штурмовики продолжали выдавливать из города Животных и их пособников. Процентные ставки в банках Гилликина взлетели вверх – что хорошо для инвесторов, но плохо для тех, у кого есть кредиты с плавающей ставкой. Повсюду, особенно в центре города, отбирали заложенную недвижимость. Торговцы чересчур рано начали развешивать зелёные и золотые гирлянды в честь Лурлинских святок, пытаясь заманить в магазины настороженных и подавленных горожан.
Больше всего на свете Фиеро хотелось прогуляться по улицам Изумрудного города с Эльфабой. Нет места прекраснее для влюблённых – особенно в сумерках, когда на фоне фиолетово-синего сумеречного неба загорались золотые огни витрин. Он вдруг понял, что никогда раньше не любил. Это смущало его и пугало, и он не мог вынести в разлуке даже четыре или пять дней.
«Целую Иржи, Манека и Нор», – написал Фиеро в конце еженедельного письма Сариме. Она не могла ответить, поскольку, помимо прочего, не владела грамотой. Каким-то образом её безмолвие казалось молчаливым одобрением этого кощунства, преступающего все обеты. Жене он не отправлял поцелуев даже письменно. Он надеялся, что шоколад их успешно заменит.
* * *Фиеро перевернулся, потянув за собой одеяло; Эльфаба потянула его обратно. В комнате было так холодно, что воздух казался осязаемым. Малки, сидя у них в ногах, терпела их возню – лишь бы
