Моя Анимежизнь 11: Возрождение - Павел Смолин

— Обезьяна украла у него пистолет, — указал на переставшего каяться и теперь просто грустного Фуюки-сана. — Только что уволен. А Сакаи-сан, — указал на второго телохранителя. — Был вынужден обезьяну застрелить как потенциальный источник опасности.

— Понял! — отчитался полицейский капитан. — Но я все равно должен опросить свидетелей.

— Так и было! — подала голос прислушивавшаяся к разговору бабушка.

— Так и было! — вразнобой ответили и остальные.

— Мы можем убрать труп? — спросил разрешения директора сотрудник.

— Да! — ответил он, и мы посмотрели, как несчастного примата упаковывают в пластиковый мешок и уносят.

— Прости, надеюсь в следующей жизни ты родишься менее вороватой обезьяной! — помолилась ему вслед Чико.

Потешный сегодня день.

Через пару минут после копов наконец-то прибыл наш юрист, который занялся важнейшей задачей — заставить подписать посетителей отказ от претензий в обмен на наличность, ну а мы двинулись на выход — нам здесь делать больше нечего.

На парковке нас ждала засада в виде фургончика с логотипом новостей. Делать нечего — все равно кто-нибудь проболтается, поэтому рассказал все как было, еще раз извинившись за случившееся. Попрощавшись, забрались в машину со «свежим» телохранителем — автоповышение, получается — и Сакаи-саном.

— Вы все сделали правильно, Сакаи-сан, — сразу же успокоил я его. — И даже заслужили премию за решительность и меткость.

— Отличный выстрел, Сакаи-сан! — похвалила его и Чико.

— Я просто действовал по инструкции, — скромно поклонился он.

— Ты даже не испугалась, — повернулся я к Чико.

— Обезьяны все время умирают — разве ты забыл, как в Африке одну на наших глазах растерзали на кусочки? — спросила она.

— Помню, — поежился я.

— Той обезьяне повезло меньше, а эта даже не мучалась, — вздохнула сестренка. — Хорошая смерть.

Даже не знаю, что тут можно ответить.

— Так будет с каждым, кто будет угрожать Иоши-саме! — буркнула себе под нос Нанако.

Не совсем верно, но угроза была очевидно — я в прошлой жизни смотрел видео, в котором негры дали обезьяне «Калашников» с закономерным итогом.

«Синкансен» моей воле не подчиняется, и ждать рейса пришлось бы почти час, поэтому домой отбыли привычно — вертолетом. Еще одна причина уволить Фуюки-сана посильнее. Ну кретин — таких даже не жалко!

Не став подвозить Нанако — с нами пойдет! — добрались до дома, отчитались перед зря (но очень приятно!) волнующейся мамой Хомурой, решили отправиться побеждать жару в бассейне, переоделись в купальники (актуально для девочек) и трусы (я).

— Куда⁈ — рявкнула Чико, когда я пронесся по коридору чердака (она мне выделила закуток для вещей) в сторону лестницы, и выскочила из комнаты — сегодня выбрала купальник для физкультуры.

Если учесть, что она сейчас прогуливает школу, это — очень цинично. Сбегая по лестнице, я услышал Нанако — у нее тоже на чердаке закуток для вещей есть, часто у нас гостит:

— Воспользуемся люком, Чико-тян!

Я надеялся, что они не догадаются! Ускоряемся!

— Как и ожидалось от второго человека в корпорации! — похвалила сестренка Нанако.

Они и в самом деле молодец. Стоп, сейчас не до этого!

— Мяу! — ехидно протянул вальяжно вошедший в коридор первого этажа Сакамото-сан и прыгнул мне на ручки.

Подхватив любимого питомца, я потерял равновесие — этого коварное животное и добивалось — ловко перекатился, забросив Сакамото-сана на диван гостиной и побежал дальше. Дверь…

— Открывай! — услышав издевательский девичий смех, я попробовал навалиться на дверь сильнее.

— Я подперла дверь поленом, и теперь ты здесь не выйдешь! — заявила Чико, и я услышал удаляющиеся шаги.

Смирившись с поражением, вылез в окно гостиной и пошел к бассейну, по пути заценив скромный закрытый черный купальник на готовящейся к прыжку в воду Нанако. Могла бы и чего покруче надеть!

Забравшись в воду, облегченно вздохнул — жуткое все-таки в Японии лето.

* * *

Губернатор с мэром для переговоров выбрали место, так сказать, симоволическое — панорамные окна последнего этажа небоскреба показывали темный, усыпанный огнями лодок Токийский залив и покрытый пятнами света — стройки продолжаются днем и ночью — искусственный остров Одайба. Значение угадать не сложно — наши совместные дела столь же внушительны полезны для Японии, как и этот остров. А еще благосостояние пригласивших нас сюда мужиков прямо от этого зависит, поэтому мы с батей особо не напрягаемся — для нас нынешних их уровень для нас, конечно, честь, но не такая уж и большая.

Отец, будучи природным японцем, такие вещи чувствует чуть ли не инстинктами, поэтому уже давненько я отмечаю перемены в его поведении — те, кому раньше нужно было кланяться в пояс, теперь удостаиваются поклонов поменьше, зато сами добавляют некоторое количество градусов в зависимости от положения в обществе.

— Хороший выбор ресторана, Судзуки-доно, — похвалил губернатора батя, когда красивая администратор средних лет проводила нас к столику.

Отсюда Одайбу видно лучше всего.

— Вы слишком добры, Одзава-доно, — усаживаясь, ответил тот. — Обыкновенное заведение с неплохим видом и приличной кухней.

— Вид и в самом деле хорош, — благожелательно согласился батя. — А кухня… Что бы вы посоветовали, Судзуки-сенсей?

— Темпуру! — ответил тот.

— Давненько я не едал приличной темпуры, — разохотился отец и посмотрел на меня.

— Гюдон! Извините, дарам моря я предпочитаю дары суши, — покаялся я за нежелание питаться темпурой.

Мэр поддержал взрослых. Вместе с основными блюдами в меню, само собой, добавился набор сопутствующих — мисо-суп, соусы, салаты и вот это вот все. Так же была запрошена бутылочка теплого сакэ, а для меня — кола.

Некоторое количество разговоров о погоде («очень жарко, да»), и официант принес закуски и открыл бутылку. Разливать будет мэр, на правах «мелкой рыбешки» в окружении акул.

— Могу ли я попросить вас произнести первый тост, Одзава-доно? — продемонстрировал прогиб губернатор.

— Это — большая честь, Судзуки-доно, — принял он его как должное. — За величие Японии!

Вот так в фашистов и превращаются. Выпили.

— Я слышал о сегодняшнем прискорбном происшествии, Одзава-сенсей, — обратился губернатор ко мне. — Позвольте принести вам свои соболезнования.

— Спасибо, Судзуки-доно, — благодарно поклонился я. — Но мы совсем не пострадали, — вздохнул. — Обезьяну жалко.

— Будем надеяться, что в следующей жизни она родится менее вороватой обезьяной, — процитировал батя любимую дочь