Правильный Драко - Tasadar
Седрик на мгновение растерялся. Вопрос застал его врасплох. Он ожидал атаки, яда, паутины, но не философской беседы с чудовищем. Он выпрямился, вспоминая слова Бэгмена о том, что нужно использовать разум.
— А кто решает, кто достоин, а кто нет? — ответил он вопросом на вопрос, стараясь смотреть прямо в её многочисленные глаза.
В ответ раздался странный, стрекочущий звук — сухой и неприятный, словно кто-то скрёб ржавым железом по стеклу. Седрика передёрнуло, когда он понял: Паучиха смеётся.
— А ты интересен, человек, — произнесла Паучиха, и её жвалы щёлкнули у самого лица Седрика. — Но так уж вышло, что я — страж этого места. И я решаю, кто достоин, а кто нет. Так что… пришло твоё время.
Не успело эхо её слов затихнуть, как огромная туша метнулась вперёд. Несмотря на свои чудовищные размеры и кажущуюся неповоротливость, двигалась она пугающе быстро и резво. Седрик едва успел среагировать — он перекатился в сторону, уходя с траектории удара, и спрятался за мшистый валун.
В ту же секунду камень содрогнулся: острая, как копьё, лапа монстра с силой ударила в то место, где мгновение назад была голова чемпиона, выбив сноп искр и каменную крошку.
Седрик вскочил на ноги и взмахнул палочкой. В его голове, отточенной годами тренировок, пронеслось с десяток боевых заклинаний. Проще всего было бы использовать «Инсендио» или «Конфринго» — огонь был естественным врагом акромантулов, их кошмаром. Но он, стиснув зубы, погасил этот порыв. Это было разумное существо. Сжигать его заживо ради победы в соревновании? Это было не в правилах Диггори.
— Дуро! — выкрикнул он, направляя палочку не в паука, а в нависающую над тропой ветку.
Тяжёлый дубовый сук мгновенно окаменел и с треском рухнул вниз, преграждая путь хищнице. Паучиха зашипела, вынужденная затормозить, но тут же с лёгкостью перемахнула через преграду.
Началась смертельная игра в кошки-мышки. Седрик отступал к постаменту, используя лишь защитную магию и трансфигурацию.
Когда Паучиха прыгнула снова, он взмахнул палочкой, превращая опавшую листву под её лапами в вязкое болото. Монстр забуксовал, теряя инерцию, но быстро вырвался.
Следом в ход пошли корни деревьев — повинуясь воле Седрика, они ожили и попытались оплести мохнатые лапы, давая ему драгоценные секунды форы.
Но чем дольше это продолжалось, тем отчётливее Седрик понимал одну вещь: если бы эта тварь действительно хотела его убить, он был бы уже мёртв.
Она была быстрее. Сильнее. Она могла бы просто залить всё вокруг ядом или запутать его в паутину, от которой нет спасения. Но она этого не делала. Она нападала ровно с той силой, которая требовалась, чтобы проверить его реакцию, но не прикончить на месте. Она, как и говорил Бэгмен, обладала интеллектом — и прекрасно понимала, что убийство чемпиона школы на глазах у тысяч волшебников может стоить жизни ей самой.
«Она играет со мной, — пронеслось в голове Седрика. — Или испытывает».
Улучив момент, когда Паучиха замахнулась для очередного удара, Седрик направил палочку на землю перед постаментом.
— Оппуньо!
Груда камней взмыла в воздух и стеной встала между ним и монстром. Пока Паучиха с яростным шипением разбрасывала булыжники, Седрик совершил последний рывок. Он проскользнул под её занесённой лапой, чувствуя тошнотворный запах хитина, и, упав на колени перед постаментом, схватил светящийся пергамент.
— БОМ!
Над стадионом грохнул пушечный выстрел, и в небо взвился сноп зелёных искр.
— СЕДРИК ДИГГОРИ СПРАВИЛСЯ С ЗАДАЧЕЙ! — громогласно проревел голос Людо Бэгмена, перекрывая шум крови в ушах. — ПЕРВЫЙ ЧЕМПИОН ПРОШЁЛ ИСПЫТАНИЕ!
Акромантул замер мгновенно, словно кто-то дёрнул стоп-кран. Огромная лапа, занесённая для удара, мягко опустилась на землю, не причинив вреда.
Седрик тяжело дышал, сжимая в руке пергамент. Он медленно поднялся, ожидая подвоха, но Паучиха больше не нападала. Она приблизилась к нему почти вплотную — теперь уже спокойно, без агрессии. Её фасеточные глаза тускло блестели, отражая свет.
— Ты не использовал Огонь, — проскрипела она тихо, и в её голосе теперь слышалось что-то похожее на уважение. — У тебя была сила сжечь мой дом и меня, как это делают другие двуногие, когда им страшно. Мы знаем, что Пламя — смерть для нас. Но ты этого не сделал.
Она переступила лапами, чуть склонив голову.
— Ты сражался достойно, человек. Не силой, но духом и разумом. Я позволила тебе забрать этот свиток, потому что ты доказал, что достоин.
Седрик, всё ещё не до конца веря, что всё закончилось, кивнул ей, стараясь выровнять дыхание. Паучиха начала медленно пятиться назад, в густую тень деревьев, но перед тем как исчезнуть, она обернулась и прошипела напоследок:
— Ищи на дне… На дне найдёшь ты то, что ищешь. Помни это.
С этими словами она растворилась в мраке иллюзорного леса, оставив Седрика одного под шквал аплодисментов с трибун.
— Невероятно! Просто невероятно! — надрывался Людо Бэгмен, подпрыгивая в судейской ложе так, что его мантия раздувалась, словно фиолетовый парус. — Какое хладнокровие! Какая выдержка! Мистер Диггори не просто забрал свиток, он доказал, что с монстром можно почти мирно общаться!
Сектор Пуффендуя напоминал взорвавшийся ящик с лимонами: всё окрасилось в жёлто-чёрные цвета, студенты повскакивали с мест, обнимаясь и подбрасывая в воздух шарфы. Шум стоял такой, что задрожали защитные чары вокруг арены. Даже слизеринцы, включая Драко, сдержанно похлопали — отрицать успех Диггори было бы глупо.
Когда овации немного стихли, Бэгмен, сияя от восторга, снова приставил палочку к горлу:
— Но не расслабляйтесь, дамы и господа! Турнир продолжается! Встречайте нашего второго претендента! Гордость Дурмстранга, лучший ловец современности… ВИКТОР КРАМ!
Если Пуффендуй кричал громко, то сектор Гриффиндора, казалось, решил сорвать голоса окончательно. Особенно усердствовал Рон Уизли. Драко с лёгкой усмешкой наблюдал в омнинокль, как Уизли, перевесившись через перила едва ли не наполовину, размахивает маленькой фигуркой Крама и орёт так, что его лицо сравнялось по цвету с волосами.
— Крам! Крам! Давай! — доносилось даже до верхних рядов.
В этот момент внимание зрителей снова приковалось к арене.
Туман, клубившийся в восточном секторе, дрогнул и начал стремительно отступать, втягиваясь в землю.
Картина, открывшаяся взглядам, разительно отличалась от мрачного леса Седрика.
Это была пустыня.
Яркая, залитая безжалостным иллюзорным солнцем пустошь. Вместо сырой земли — горячий золотой песок, образующий барханы. Воздух дрожал от зноя. Посреди этого песчаного моря возвышались величественные, но полуразрушенные руины какого-то древнего храма: обломки колонн из белого мрамора, потрескавшиеся плиты и полузасыпанные песком статуи забытых богов.
Виктор Крам не стал тратить время на раздумья. Едва его сапоги коснулись раскалённого песка, он повёл себя не как участник школьного состязания, а
