Егерь. Системный зверолов - Николай Скиба
— Ну что, живёшь по-царски, небось, — проворчала она, но в голосе слышалось одобрение. — Хоть не опустился до скотского состояния. А то думала, найдём тебя заросшего, грязного…
— Ещё не одичал, — усмехнулся я. — Проходите в дом, покажу всё. И есть у меня кое-что для продажи, ты права.
Мы зашли в избу, и женщины замерли на пороге, разглядывая развешенные пучки трав.
— Ничего себе, — выдохнула Ольга. — Макс, ты что, весь лес перекопал?
— Почти, — засмеялся я.
Ирма подошла поближе к сушащимся пучкам, принюхалась, потом потрогала один из них, растерла листик между пальцев и понюхала.
— Хорошая работа, — одобрительно кивнула она. — Правильно сушишь, вижу. Кто научил?
Кха… А вот об этом как-то не подумал.
— Так сколько у тебя в избе видел в детстве, да как ты работаешь, — ответил я, почесав затылок. — Многое помню.
Бабка хмыкнула, но по её лицу было видно, что качество заготовок её впечатлило.
А я побыстрее достал свою главную добычу — пучок лунного пырея, аккуратно связанного в середине тонким шнурком. Себе заранее отложил несколько стеблей, на всякий случай.
— Вот, — сказал, протягивая травы Ирме.
Старуха взяла пучок и тут же изменилась в лице. Её маленькие цепкие глазки расширились, брови поползли вверх. Она поднесла травы ближе к лицу, внимательно рассматривая каждый стебель.
— Ох ты ж, леший меня дери, — прошептала она. — Лунный пырей. Уже достал?
— Как ты и говорила, — я кивнул. — Рисковал, но оно того стоило.
Ольга подошла ближе, заглядывая через плечо Ирмы.
Старуха медленно пересчитала стебли, проверила каждый на свежесть и качество, понюхала срезы.
— Пятнадцать стеблей, — произнесла она торжественно, словно объявляла приговор. — Свежих, правильно срезанных, без повреждений. Максим, да ты знаешь, сколько это стоит?
— Сколько?
— Такой свежий лунный пырей уйдёт даже по серебряку за стебель! Ну, некоторые… Пятнадцать штук… это может пятнадцать серебряков и будет, а то и все семнадцать наберётся.
Ольга ахнула и прикрыла рот ладонями.
— Пятнадцать серебряков?
— Ага, — подтвердила Ирма, бережно заворачивая травы обратно. — Лунный пырей — это не просто трава, это один из ингредиентов для снадобий Мастеров и Звероловов.
Я кивнул:
— Продай весь пучок. Мне оставьте только три серебряка на текущие нужды, себе два, а остальное передайте маме.
— Что? — Ольга резко повернулась ко мне. — Макс, что ты говоришь? Мне не надо, тебе самому тут обживаться! Я…
— Послушай, — перебил я её твёрдо. — Это мой первый серьёзный заработок как главы семьи. И моё решение, которое ты не будешь оспаривать. А мне много не нужно — тут и дом есть, и еда. А вот тебе эти деньги на хозяйство, забор восстановить, крышу залатать, да и вообще… Раз уж пока сам не могу в деревне появляться, придётся выкручиваться. А денег добуду. Сейчас, кстати, ещё скажу, что бы мне сюда не помешало…
Ирма внимательно слушала меня, потом одобрительно кивнула.
— Правильно мальчишка рассуждает, Ольга. Мужчина должен о семье заботиться, а не только о себе думать. Ты что думаешь, я от двух серебряков откажусь, ха! И раз он в состоянии зарабатывать такие деньги, значит, и дальше сможет. Если не сгинет.
— Не помру, не переживай, — заверил я.
Ольга смотрела на меня долго, изучающе, будто видела впервые. В её взгляде читались беспокойство и что-то ещё — так на меня смотрел дед, когда я поймал своего первого зайца.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Но ты обещай мне быть осторожным. Обещай не лезть туда, где слишком опасно.
— Обещаю быть разумным, — ответил я и кивнул.
Ирма бережно спрятала пучок лунного пырея в свою корзину, укутав его чистой тряпкой.
— Сейчас же понесу к Ганусу, — пообещала она.
Ольга развязала принесённый узелок, и на стол высыпались её гостинцы. Круглый каравай тёмного хлеба с румяной корочкой, от которого исходил восхитительный аромат. С десяток варёных яиц, сало, головка сыра и пучок свежего зелёного лука.
— Это тебе на первое время, — сказала она, выкладывая продукты на стол.
Я не удержался и оторвал кусок хлеба. Мягкий мякиш, хрустящая корочка, — вкус детства из деревни, вкус дома.
В груди неприятно кольнуло. Всё-таки Ольга наверняка потратилась на эти продукты. Хорошо, что теперь она забудет о проблемах с деньгами.
Я улыбнулся своим мыслям и передал ей землянику, а также грудку и бёдрышки рябчика.
— Сынок, — тихо проговорила она, поглаживая пальцем гладко отделённую кожу. — Как же… Кто тебя научил так чисто работать с дичью?
— Не помню после болезни, если честно, — буркнул я, стараясь говорить равнодушно. — Сам удивляюсь, может отец когда-то показывал и учил?
Ирма фыркнула и ткнула костяшками в мою сторону:
— Что ты мелешь! Тут работа — как у хорошего мясника. Не дурачь-ка меня.
Её маленькие глазки впились в меня с подозрением. Я же едва удержался, чтобы не улыбнуться. Ох Ирма, эта старуха слишком многое замечает!
— Руки сами знали, что делать, — пожал плечами и почесал затылок. — Странно и самому.
— Странно, — медленно повторила Ирма, не сводя с меня взгляда. — Много чего странного с тобой творится, парень. То встал после смертной хвори, то татуировки без обряда вспыхнули, теперь вот мясник из тебя получился, да рябчика поймал.
Ольга торопливо вмешалась:
— Ирма, не пугай парня! Может, и правда что-то вспомнил. Или инстинкт проснулся, раз уж Звероловом стал, как у сына твоего было! Они же все умеют с живностью обращаться. Или будешь спорить, что он не был особенным?
Бабка поморщилась и покачала головой, но промолчала.
— О чём это ты? Особенным? — я прищурился, а Ольга осеклась и тут же изменилась в лице.
— Это уже неважно, — вдруг резко отрезала она и тут же заторопилась домой.
Я заметил, как горько усмехнулась Ирма, но посмотрела на меня и показательно качнула головой: «Не лезь. Не сейчас».
Они собрались в обратную дорогу. Мать ещё раз крепко обняла меня.
— Будь осторожен, сынок. Мы что-нибудь придумаем по поводу твоей хвори…
— Нет, — я отпрянул и внимательно посмотрел в глаза. — Ты ничего не делай, ясно? Сам.
На этот раз женщина лишь поджала губы, а потом кивнула — её взгляд изменился.
— Ты…
Ирма перебила её и похлопала
