Гном, убей немца! - Руслан Ряфатевич Агишев
— Хм, полотно по металлу стерлось! — удивленно вскрикнул ученый, показывая абсолютно ровное полотно ножовки. — Ничего себе закалка у этой пластины! Чем это-то так интересно сделали? Тогда придется ее целиком положить в горн.
Собственно, так и сделал. С помощью двух бойцов разжег огонь в горне и положил туда эту пластину. Оставалось лишь дождаться результата, чтобы узнать температуру плавления этого материала.
— Ну-с, голубчики, что у получилось? Что-то не очень-то и плавится, — задумался Байков, бросая удивленные взгляды на небольшую пластинку на раскаленных углях. — Товарищи, а можно еще наддать?
Сотрудники НКВД, стоявшие у горна, переглянулись и стали еще энергичней нажимать на меха. В горне тут же зарычал раскаленный воздух, вылетавший по дымоходу в трубу.
Потребовалось около получаса, чтобы ученые окончательно убедились, что в условиях этой лаборатории им так и не удастся расплавить объект. Было истрачены все запасы угля, но пластина так и не изменила цвет.
Похожие результаты, то есть их полное отсутствие, получились и у других ученых, что они тут же и стали бурно обсуждать.
— И у нас ничего! — огорченно развел руками Бочвар, тщательно закрывая крышкой емкость с кислотой. — Честно говоря, никогда такого не сидел! Его не берет ни кислота, ни щёлочь! Поразительная нейтральность ко всему! Такого же просто не может быть!
— Тихо, тихо, товарищи! Подведем промежуточный итог, товарищи, — кулаком постучал по столу Акимов, призывая коллег к тишине. — Итак, образцы удивительно устойчивы к любым механическим, физическим и химическим воздействиям. Нам не удалось не расплавить, не прожечь, не растворить, не поцарапать.
Вид в этот момент у них был довольно растерянный.
— Получается, в специальном костюме, изготовленном из этого металла, можно смело гулять в жерле самого настоящего вулкана или даже на дне Марианской впадины, — вдруг произнес один из них, мечтательно прищурив глаза.
— А представляете, как из него броня получится. Такой танк, вообще, будет не уничтожить! — подхватил второй ученый.
— Главное, что металл совсем не подвержен коррозии. Он же не будет ржаветь. Вы понимаете, что это такое⁈ — перебивая их заговорил третий. — Да, такого металла просто не должно существовать в природе! Понимаете, его просто не должно быть.
Когда они замолчали, вышел вперед майор, про которого за работой все уже благополучно забыли.
— Товарищи ученые, слова — это, конечно, хорошо, но подробная бумага с вашими подписями — это гораздо лучше. Прошу вас, как можно скорее подготовить подробный отчет о результатах исследования и передать его мне.
* * *
На фронте
Встретив ожесточенное сопротивление советских войск по всему фронту, группа армий «Юг» застопорила свое продвижение. В немецкой армии резко возросли потери в живой силе, технике, кратно увеличился расход боеприпасов. На растянутых коммуникациях начали активно действовать партизаны и диверсанты, что чрезвычайно осложнило логистику и ротацию войск.
В центре, напротив, обстановка для советских войск серьезно ухудшилась. После небольшой оперативной паузы ударные части группы армий «Центр» начали наступление на Москву. В бой активно вводились крупные моторизованные и танковые соединения, которые просто проламывали обороны Красной Армии. На отдельных участках фронта, где немцы концентрировали наибольшие силы, перед советским командованием отчетливо замаячила катастрофа. Фронт начинал медленно, но неуклонно сыпаться. Немцы наступали столь стремительно, что Красная Армия просто не успевала выстроить глубоко эшелонированную оборону на пути противника.
Советское командование начало судорожно стягивать к Москве все доступные силы. Проходила дополнительная мобилизация рабочих оборонных заводов, работников советских и партийных органов. Вытягивались отдельные соединения с других фронтов и направлений. Не избежали этой участи и потрепанные части 12-ой армии, выведенные с южного фронта на перегруппировку. Их срочно погрузили в эшелоны и направили к Москве, где формировался новый фронт.
* * *
Волоколамск
Ближе к вечеру поезд отошел от станции. Старенький паровоз, окутанный густым дымом, с трудом тащил около трех десятков теплушек. Два сводных шахтерских полка из 12-ой армии все ближе и ближе приближались к Волоколамску, где они должны были влиться в состав 316 стрелковой дивизии.
Над теплушками выглядывали огрызки труб буржуек, из которых тянуло жаром. В небольших окошках мелькали люди. У одного из таких окошечек сидел и я, с любопытством разглядывая незнакомую мне местность.
Мимо проносились серые дома деревушек, деревья, давно уже сбросившие листву. Поля скованны необычайно сильным для ноября морозцем. Редко мелькали медленно бредущие лошади, тянувшие за собой телеги.
— Как просторно, — не переставал я шептать, поражаясь открывающимся просторам. — Много деревьев, полей, озер.
— Зачем так говоришь? Разве это просторно? — услышал меня стоявший рядом смуглый боец. Раскосый, коренастый с очень сложным именем, которое я никак не мог правильно выговорить, и от этого чувствовал себя перед ним виноватым. — Вот у нас в Калмыкии просторно! Там неделю можно на жеребце скакать, а вокруг тебя, по-прежнему, будут лишь поля, поля, поля.
Он принялся еще что-то рассказывать, но уже его не слушал. Просто продолжал любоваться открывающимся передо мною видам, и все сильнее и сильнее влюблялся в этот мир, эту землю. Чувствовал, что я больше не чужой здесь человек, а свой, плоть от крови этой земли.
— … Саня, дай водички, а то в горле совсем пересохло, — с верхних нар высунулся отец, живой и невредимый, но с перевязанной рукой. Зацепили уже в самый последний момент боя, когда немец дрогнул и побежал назад.
— Держи, бать, — тот кивнул, беря в руки кружку с обжигающе холодной водой.
— Кружка какая-то черная, — отец выпил воду, а потом принялся с недоумением разглядывать саму кружку. — Крашеная что ли…
Я в ответ лишь ухмыльнулся. Неудивительно, что кружка темная, почти черная. Была самой обычной, алюминиевой, а стала из адамантия.
— Крашенная, бать, крашенная, — кивнул я.
Это я, чтобы в дороге не мучиться, всю дорогу тренировался. Весь эшелон излазил, в каждый вагон заглянул в поисках железа для своих экспериментов. Старался, чтобы и сил особо не тратить, и металл крепче становился.
Когда железа не осталось, перешел на патроны и оружие. Ходил и клянчил у бойцов винтовку подержать. Мол, очень оружие люблю и хочу все о нем знать, чтобы проклятого немца лучше бить.
— Сань, слышишь? — отец, прилегший было, снова высунулся сверху. — Похоже, подъезжаем.
Я встрепенулся и сразу же прильнул к окну, стараясь хот что-то разглядеть в темноте.
