Шарлатан IV (СИ) - Номен Квинтус
Ну а в части радиоканалов аппаратура позволяла приемопередатчик использовать в качестве ретранслятора для семи «внешних» станций на семи других частотах, то есть теоретически только такими КВ-станциями можно было организовать сплошную единую телефонную сеть на территории области и даже больше, но пока еще даже обычные «проводные» АТС мало где могли обслужить и «соединение города с несколькими деревнями», так что эти станции брали, как правило, колхозы для создания внутренней телефонной сети в своих деревнях и подключения к такой же (но более многоканальной) районной телефонной станции. А так как к обычным городским станциям радиосеть подключалась крайне редко, то в районных больницах, райотделах милиции, в пожарных частях, в аптеках и других критических организациях уже ставились отдельно «городские» и «районные» телефоны.
Так как с телефонами мои «офисные АТС» соединялись все же проводами, это выглядело откровенной глупостью, ведь в такие конторы приходилось уже по две линии прокладывать — но, хотя мои инженеры и знали, как можно соединяться именно с городской сетью, оборудования, для этой цели выпускаемого на заводе, просто не хватало. Потому не хватало, что все силы были брошены на выпуск именно «маленьких» станций: их колхозы в драку буквально разбирали, невзирая на цену. В минимальной конфигурации (на шестнадцать номеров с четырьмя «сжатыми каналами наружу») станция стоила более двадцати тысяч, а каждый добавочный модуль на шестнадцать номеров обходился заказчику еще в четыре с половиной. Но добавочные можно были и потом подключить, а в железный шкаф, где размешалась сама АТС, их восемь штук как раз и помещалось. И как раз для производства шкафов в Ворсме на металлическом заводе снова свой миниатюрный листовой прокатный стан запустили, правда, все же его прилично модернизировав. А шкафы из этого листа тут же, в Ворсме (только уже на МТС) и собирались…
Телефонных станций завод выпускал по шесть штук в сутки, обеспечивая «в среднем» до семидесяти тысяч ежедневного дохода, что было, по моим масштабом, вообще копейками. Однако Наташа Резникова (по «рекомендации», как она сама мне сказала, Зинаиды Михайловны) в графу «доход» записывала уже вообще всю получаемую от колхозов выручку, так что тратить я теоретически мог до трехсот тысяч в день. То есть только на телефонных станциях я вроде бы мог за год набрать денег на оплату Варежской ГАЭС, но почему-то деньги в «фонде имени меня» улетали куда-то гораздо быстрее, чем я рассчитывал. И, что было особенно неприятно, улетали и рубли, и валюта. Я думал, что это я так «в уме» плохо деньги считаю, но, заехав по просьбе отца в Кишкино (он попросил помочь ему «переселить» близняшек в бывшие мои и Марусины «апартаменты» на третьем этаже) узнал, что это не так. Я домой поехал с огромной радостью, ведь еще и Маруся на каникулы в Кишкино приехала, а я ее почти полгода не видел, но когда мы стаскивали мою старую кровать в подвал, я не удержался и спросил:
— А чего ты дядю Алексея-то помочь не попросил? Вы часом не поссорились?
— Не поссорились, все нормально у нас. Но Алексей-то в командировке, на новый завод-дублер станки пришли импортные, а у нас кроме него их никто налаживать не умеет… хорошо.
— Понятно, на юг рванул, в Сорочинск, погреться в Оренбургских степях.
— Да нет, не в Сорочинск, а в Калачинск, это вообще в Сибири.
— Так дублер ведь в Сорочинске строят, или я что-то перепутал?
— В Сорочинске уже почти построили, весной туда уже от нас человек пятьдесят молодых уедут. А в Калачинске завод только в августе пускать станут. Но там вроде завод попроще ставят, Алексей говорил, что только станции на пятьсот киловатт производить будут и по двести двадцать.
— Надо же, а я и не слышал.
— Наверняка слышал, просто забыл. Или внимания не обратил: завод-то, говорят, целиком из твоего фонда строится, а там что Сорочинск, что Калачинск — когда Алексей рассказывал, я и сам путал что где.
Вернувшись в Перевоз, я проверил накладные, которые мне подписывать приходилось (и которые я вообще раньше не читал, ведь в бухгалтерии все наверняка правильно насчитали) и внезапно выяснил, что «дублеров» Ворсменского завода «я строил» вообще три штуки одновременно! В Сорочинске (неподалеку от Оренбурга), в Калачинске (это в Омской области), а еще один — вообще в Каргополе! Причем для последнего «я строил» и семидесятикилометровую железную дорогу к этому древнему городу от какой-то Няндомы!
Почем нынче железные дороги, я знал неплохо — и потому зашел «побеседовать» к Зинаиде Михайловне. Очень злым зашел, а вот вышел от нее в глубокой задумчивости, сильно порадовавшись тому, что не успел ей свои претензии высказать. Потому что разговор пошел совсем не так, как я его себе представлял:
— А, заходи, Гаврилыч! А чего вы не вместе ко мне зашли?
— Вроде я с утра Васильевичем был, а с кем вместе-то?
— Да мне тут анекдот рассказали, там говорилось, что все русские произошли от обезьяны Гаврилы. Так ты сам по себе пришел? Но это и хорошо, быстрее все вопросы решим. Тут твой главный инженер приходил, час назад где-то, по гитарам который, ответ принес на запрос по выпуску более дешевых гитар для школьников. А у тебя вроде с Игорем Ивановичем отношения раньше хорошие были, может ты к нему сам поговорить зайдешь? А то я ему позвонила, а он меня послал… не матом, но близко к тому.
— Давайте все с самого начала, а то я вообще не понимаю, о чем вы.
— Раздобудько твой сказал, что дешевые гитары он может сотнями в день делать, но ему для этого нужны какие-то станки, которые делали для завода у товарища Африкантова. Сейчас, у меня записано, вот: вертикальные фрезерные копировальные. На таком, говорит, корпус гитары за полторы минуты вырезается, и фрезы он в ВИАМе сам закажет, я их даже оплачу, но станки… их, кроме как у Игоря Ивановича, их никто никогда не делал, и у буржуев таких тоже нет. Я ему позвонила… в общем, ты в курсе. А на меня руководство давит: вынь да положь для пионеров гитары по сто двадцать рублей!
— Не выйдет, там один хамбакер двести стоит в производстве, а их по два мы ставим.
— Слова-то какие ты знаешь! А Раздобудько твой сказал, что если ставить… сейчас, вот… если ставить простые синглы, причем по одному, то он выдаст сколько угодно гитар по двести, а нам и такие очень помогут перед начальством лучше выглядеть. И это без усилителей, в «Юном радиолюбителе» уже схему гитарного усилителя на семи лампах напечатали, их пионеры у себя в кружках «умелые руки» делать будут. И не корчи морду, мне уже Петр Николаевич по качеству усилителей и звука из них все рассказал, но мне ширпотреб во как нужен! Только на запуск и наладку твоих заводов-дублеров нужно где-то найти три с половиной миллиона!
— Да, а я вот что спросить хотел: почему один дублер в Каргополе ставится? Там же даже дороги нормальной нет.
— Дорога будет, а зачем именно там… Ну ты сам смотри: у нас сейчас в русских землях деревень без малого шестьсот тысяч, из них, конечно, те, что до десяти домов, сохранять всяко смысла нет, но остается полмиллиона. В которых живет больше семидесяти миллионов народу, а ты ведь сам считал, сколько киловатт нужно на человека? И получается, что нам будет нужно очень быстро откуда-то взять всего-то сотню тысяч электростанций от мегаватта до пятисот киловатт и столько же, а то и больше, по двести. А в Ворсме, хоть там наизнанку все вывернись, больше трехсот мегаваттников в год изготовить не смогут, да и возить их далеко… в деревнях-то нужно, чтобы знающие люди туда приехали, станцию поставили да наладили. Но ведь и станции разные: как раз в Каргополе будут выпускать с дровяными котлами, в Сорочинске — с соломенными и газовыми, в Калачинске — вообще с угольными. Но даже при этом мы всяко больше двух с половиной тысяч установок в год не дадим, и получается что, нам сорок лет деревни электрифицировать по твоим нормам придется? Так что мы пока там ставим заводы, скажем, образцовые, чтобы местные руководители на них посмотреть своими глазами могли и прикинуть, чем они помочь могут в увеличении производства — и, скажу прямо, ты это очень ловко придумал.
