Шайтан Иван 7 - Эдуард Тен
Старейшины Расул и Алибек, воины Адам и Джоха во главе с Магомедом ответили на моё приветствие с подчёркнутой, достойной уважения сдержанностью.— Мы рады приветствовать вас, господин полковник, — произнёс Адам. — Просим в селение, мы ждали вас.
Приказав сотникам разбить лагерь, я последовал за старейшинами. В доме, где собралось не меньше двадцати человек, я сразу ощутил напряжение, которое неприятно отозвалось тяжким предчувствием где-то в глубине души.
Едва все расселись, слово взял незнакомый мне пожилой старейшина.
— Я Самад из Туслара, — представился он. — На прошлой встрече меня не было, но я в курсе всех договорённостей. Мы обещали готовить мирный договор, но вышло иначе. Наш совет постановил не вмешиваться в вашу распрю с Абдулах-амином. Ты, Хайбула, иди своей дорогой, а у нас — своя. И вы, господин полковник, — он повернулся ко мне, — можем не опасаться нашего вмешательства. Мы не желаем вражды с русским царём и обещаем не поднимать на вас оружия. Надеемся на ваше понимание. Решение принято, и мы просим вас покинуть наше селение.
Я встретился с ним взглядом и уловил в его глазах едва заметную, но торжествующую нотку. С трудом подавив раздражение и злость, разгоравшиеся в груди, я старался сохранить спокойствие. Расул и Алибек, прежде ратовавшие за договор, смотрели в пол. Сказать, что я был выбит из колеи, — значит, ничего не сказать. Все взгляды были прикованы ко мне и Хайбуле, ожидая нашей реакции. Хайбула, в отличие от меня, не смог сдержаться и был готов взорваться от негодования. Я положил ему руку на плечо, давая понять: молчи.
— Уважаемые старейшины, — начал я, обводя собравшихся взглядом. — Не сомневаюсь, что у вас побывали люди Абдулах-амина. Они уверили вас, что их гнев обрушится лишь на Хайбулу, а вас не коснётся, раз вы дали слово не вмешиваться. Вы — правоверные, братья, вам ли вступать в союзы с неверными? Живите спокойно, платите ясак, и всё. Ваше дело. Поступайте, как считаете нужным. Но ответьте мне на один вопрос: выполнил ли я своё обещание прийти к вам на помощь в случае угрозы?
В доме наступила краткая, но гулкая пауза.
— Да… — негромко, после некоторого замешательства, произнёс тот же Самад.
— Громче! — потребовал я. — Чтобы все слышали, что Шайтан Иван свои обещания выполняет!
— Да, ты выполнил! — с подавленной злобой выкрикнул Самад.
— Благодарю, уважаемый Самад. Твоего слова мне достаточно, — спокойно ответил я и поднялся, слегка подтолкнув Хайбулу к выходу. — Завтра мы покинем ваше селение, чтобы не смущать вас перед лицом Абдулах-амина.
Мы вышли из совета под оглушительное, красноречивое молчание.
Всю дорогу до лагеря Хайбула молчал. А что он мог сказать? Вся эта затея с мирным договором с чеченцами-аккинцами была его инициативой, и теперь он безнадёжно терял лицо. Нас попросту предали. Сторонники Абдулах-амина, видимо, сумели взять верх и задавить мирные настроения.
Первые порывы ярости и раздражения уже отступили. Если аккинцы не выступят против нас на стороне имама — это уже облегчение. Но ненадолго. Сейчас Абдулах-амин показывает себя мягким и пушистым, но позже он непременно напомнит чеченцам-аккинцам их настоящее место в этом мире. Эти мысли неспешно и тяжело текли в моей голове.
— Пётр, прости, — смущённо произнёс Хайбула, уже сидя у костра в лагере. — Я втянул тебя в эти переговоры с аккинцами. Клянусь Всевышним, я не ожидал от них такой подлости. Самад — один из ярых приверженцев Абдулах-амина, и всегда им был.
— Не извиняйся, Хайбула, — спокойно остановил я его. — Он ясно дал понять: у него свой путь. Что ж, пусть идёт по нему. Время всё расставит по своим местам.
— Наверное, ты прав, Пётр. Время покажет.
Из сгущавшейся темноты бесшумно, как тень, возник Эркен.— Командир, к тебе гости, — тихо сообщил он.
К колеблющемуся свету костра вышли пятеро, старейшины, Алибек и Расул, с ними Адам, Джоха и Магомед. Их лица, освещённые пламенем, были суровы и непроницаемы. Я молчаливым жестом пригласил их занять места на разостланных бурках. Когда все устроились, на несколько тягостных минут воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев. Наконец, склонив седую голову, заговорил Алибек.— Полковник, твои слова оказались пророческими. Лазутчики Абдулах-амина были среди нас. Они сыпали обещаниями, словно зерном, но мы-то знаем, кого на деле кормят такие посулы… В набег на Хайбулу движется больше тысячи наёмников, всех мастей и языков. Страх — плохой советчик, полковник. Многие в наших селениях, опасаясь, что мы не устоим даже с вашей помощью, дрогнули и поддались на уговоры Самада. Но мы, старейшины Акин-Ауха и Мант-Отара, говорим тебе: наш выбор сделан. Мы просим: не оставь нас. Все наши воины, все, кто может держать оружие, готовы встать в твои ряды, чтобы вместе отразить эту черную орду.
Я перевел тяжелый взгляд на Хайбулу, стоявшего чуть поодаль, мысленно примеряя его к роли полевого командира.— Ваши аулы — первые на пути врага?— Да, — кивнул Алибек. — Мы можем выставить двенадцать десятков бойцов. Командовать ими будет Магомед, — он указал на немолодого, с обветренным лицом джигита, чьи чёрные глаза сурово смотрели на меня из-под сросшихся бровей.
Я несколько секунд молчал, взвешивая всё, и наконец кивнул.— Хорошо. Я принимаю вашу помощь. Но у меня есть условие. Жесткое.
Алибек насторожился.— Мы слушаем, полковник.
— Чтобы ни случилось в Адиль-Отаре и Тусларе, какие бы мольбы о помощи оттуда ни доносились — я не сдвинусь с места. Не брошу своих позиций. Вы можете поступать, как велит вам долг или сердце, но потом ни словом, ни взглядом не посмеете упрекнуть меня в чёрствости. Ваши воины будут сражаться под началом Хайбулы на правом фланге.
Старейшины переглянулись. Условие было горьким, но иного выхода не было. Алибек, не до конца понимая все последствия моего решения, но доверяя мне, от имени всех произнёс:— Хорошо. Мы согласны.— Завтра на рассвете выступаем. Встанем лагерем у Акин-Ауха.
На следующее утро, с высоты одного из холмов, я изучал в подзорную трубу местность. Оба селения — Акин-Аух и Таслар — лежали у подножия гор, словно два сторожа. Акин-Аух — ниже и впереди, на почти ровной равнине, прорезанной неглубокими оврагами. Таслар — позади и выше, притулившись к склону. Вокруг Акин-Ауха золотились поля, готовые к жатве.
