Экспансия. Том 1 - Джек из тени
А из-за него продолжал бить неумолимый поток плазмы.
— Невозможно… — прошептал Ратилье. Его мир, такой простой и понятный, где сила решала всё, рушился на глазах. Он не знал, что это. Демоны из преисподней? Забытые боги? Он знал лишь одно: он проигрывал. Катастрофически, унизительно проигрывал.
Но отчаяние — плохой советчик. Оно быстро сменяется слепой яростью.
— РЕЗЕРВЫ! — взревел он в артефакт. — Всю Четвёртую и Шестую когорты! В город! Немедленно! Задавить их! Задавить массой! Я хочу, чтобы они утонули в крови наших солдат, но они сдохнут!
Это был приказ безумца. Бросить ещё две тысячи человек в мясорубку, которая уже перемолола почти тысячу. Но это был единственный приказ, который он мог отдать. Он не умел отступать.
И в этот самый тёмный, самый отчаянный час, когда казалось, что битва за площадь проиграна, а город обречён на агонию, случилось то, чего не ожидал никто. Ни измотанные защитники, ни обезумевшие от ярости каратели.
Небо раскололось.
Но не от вспышек магии. Нет, это было что-то иное. Свинцовые тучи, висевшие над городом, вдруг разошлись, словно кто-то невидимый раздвинул их гигантской рукой. И в этом разрыве, в нестерпимо ярком свете, показались они. Хищные, стремительные силуэты, не похожие ни на неуклюжие лирианские «утюги», ни на тяжёлые транспорты аниморийцев. Это десятки боевых кораблей, украшенных гербом с оскалившейся лисьей мордой. Во главе этого клина шёл флагман, огромный, чёрный, как сама ночь, с ярко-красной пастью на носу. «Коготь Инари».
Для защитников Альтберга, для маркиза Удо, для последних выживших ополченцев, это зрелище стало знамением, чудом, на которое они уже и не надеялись. В их сердца, выжженные отчаянием, вернулась надежда.
Для лирианских карателей, застывших с открытыми ртами посреди площади, это был шок, недоумение.
А для генерала Ратилье, смотревшего в свой кристалл, это был приговор. Он с яростью понял, что в его игру, в его личную войну, вступила новая, судя по всему, чудовищно могущественная сила. Вариант был только один, аниморийцы решили разыграть свою мощную карту. Но именно здесь, отчего? Пазл в голове начал складываться, но было уже поздно…
* * *
На капитанском мостике «Когтя Инари» стояла Мидори. Её лицо, обычно живое и насмешливое, сейчас было похоже на маску из холодного нефрита. Она смотрела на тактическую карту, на крошечную фигурку Мэри в окружении тысяч врагов, на пылающий город.
— Опоздала, — прошипела она, и в её голосе кипела ледяная ярость. — Чуть-чуть, но опоздала. Заставили мою сестру рисковать собой.
Она повернулась к капитану.
— Все орудия к бою! Мне плевать на сопутствующий ущерб! Цель — скопление противника на центральной площади.
А потом она закрыла глаза, и её восемь хвостов, окутанные белым сиянием, взметнулись за спиной.
— А теперь… — прошептала она, и её голос эхом разнёсся по всему кораблю, по всей эскадре. — Покажем этим дикарям, что такое настоящий гнев небес.
* * *
Мидори не стала тратить время на приветствия, предупредительные выстрелы или пафосные речи. Её ярость, копившаяся весь этот бесконечный день, пока её искалеченный корабль чинили в степи, требовала выхода. И выход этот обещал быть чудовищным.
Она стояла на капитанском мостике «Когтя Инари», но не видела ни приборов, ни суетящихся членов экипажа. Её сознание расширилось, слилось с небом над Альтбергом, почувствовало каждый порыв ветра, каждое облако, каждую каплю влаги в воздухе. Она стала самой стихией.
— Начинаю плетение, — её голос прозвучал в головах всех боевых магов её эскадры, не как приказ, а как констатация факта. — Поддерживайте контур. Не дайте ему рассыпаться.
Двадцать лучших магов, сидевших в специальных креслах на всех кораблях флотилии, одновременно вздрогнули. Они почувствовали, как их собственная магическая сила, их резервы, превратились в тонкие ручейки, которые потекли по невидимым каналам к флагману, вливаясь в ревущий океан мощи своей госпожи. Ордер кораблей также сменил построение, создавая в воздухе контур печати.
А внизу, на земле, началось нечто невообразимое.
Маркиз Удо, только что обретший надежду при виде флота в небе, снова потерял дар речи. Небо над центральной площадью, и без того тёмное от дыма, почернело окончательно. Словно на город опустилась гигантская чёрная крышка. Воздух загустел, стал плотным, тяжёлым, дышать стало трудно. А потом завыл ветер.
Это был не обычный порыв ветра, казалось, вибрировали сами камни цитадели. Он рождался где-то высоко в небе и падал вниз, скручиваясь, уплотняясь, обретая форму.
Генерал Ратилье, всё ещё не отошедший от шока, увидел это в свой кристалл и на мгновение забыл, как дышать. Прямо над его легионерами, столпившимися на площади, с небес сорвались три гигантских, чёрных хобота смерчей.
Они неслись к земле с визгом раненого бога, вращаясь с безумной скоростью. Первыми их удар приняли на себя тела убитых. Десятки, сотни трупов взмыли в воздух, превратившись в жуткую карусель из оторванных конечностей и искорёженной брони. А затем смерчи врезались в живых.
Эффект был абсолютно чудовищным. Легионеры, элита Пятого корпуса, солдаты, которых не могли остановить ни стальные клинки, ни огонь, ни страх, оказались бессильны, как младенцы, против ярости стихии. Их просто поднимало в воздух. Людей в тяжёлых доспехах, весивших под два центнера, отрывало от земли, швыряло, крутило в дьявольском танце, ударяя друг о друга с глухим стуком, ломающим кости. Огромные башенные щиты, которые казались такими надёжными, превратились в смертоносные лезвия, срубающие головы и отсекающие руки в бешеном вихре.
— Что это⁈ Во имя Императора, что это⁈ — кричал один из центурионов, пытаясь удержаться на ногах, но его тут же подхватил поток воздуха и швырнул на стену дома с такой силой, что от него осталось лишь мокрое пятно.
Один из смерчей прошёлся по рядам магов Ратилье, которые всё ещё пытались обстреливать гвардейцев Мэри. Хвалёные магические барьеры лопнули, как мыльные пузыри. Люди в чёрных робах, привыкшие повелевать стихиями, были поглощены стихией, став её беспомощными игрушками.
Мэри и её гвардейцы, едва смерчи коснулись земли, прекратили огонь и отступили к самым воротам цитадели, образовав плотный, ощетинившийся стволами квадрат. Она смотрела на этот танец смерти широко улыбаясь, прекрасно чувствуя гнев лисицы. Это была не её стихия, не её метод, Видящая предпочитала точечные, скрытые удары. Мидори же всегда любила спецэффекты и массовое поражение и сейчас она устроила грандиозное шоу.
— Вот же лиса… — пробормотала Мэри, и
