Шарлатан IV (СИ) - Номен Квинтус
У меня магнитики в хамбакере были внешне неотличимы от всех прочих, точнее, от многих прочих: такие же никелированные, блестящие. А если их вытащить и, скажем, никель ободрать да напильничком поскрести, то любой желающий этим заняться сразу поймет, что магнитики изготовлены из простой кобальтовой стали, причем далеко не самой для этих целей лучшей. Но чтобы понять, почему они раз в пять сильнее магнитят, чем любые другие, магнит этот нужно было просто пополам распились — и тогда бы пытливый исследователь увидел, что внутри стального корпуса в пермаллоевой оболочке находится небольшой неодимовый магнитик, причем весьма непростой формы. И все это после сборки просто сваривалось вместе по технологии сварки трением, так что снаружи магнитик выглядел монолитным. Да, весьма недешевый магнитик получился, но с ним как выяснилось, можно катушку звукоснимателя делать раза в полтора шире, чем обычно, а высоту ее уменьшить почти что вдвое. И при этом снимать с катушки сигнал тоже вдвое более мощный, чем в «традиционном» сингле. Но, конечно, пока что эффект «гашения обертонов» это не убирало — но тут дальше шла уже чистая электроника. В которой я, откровенно говоря, разбирался лишь в той степени, что знал: сделана она на транзисторах. Там, правда, еще дофига разных деталек было, но суть заключалась в том, что через хитрые фильтры, которые автоматически сами настраивались по основной частоте сигнала, обертона дальше к усилителю пропускались, а вот паразитные шумы — нет. Как это все наши физики из НИРФИ рассчитали и придумали полностью аналоговую схему, я даже примерно не представлял, но зато получил «плюс сто» к уважению со стороны Марии Тихоновны Греховой: ведь я ее физикам эту задачу поставил. И очень подробно расписал, что я в результате получить хочу — а, по мнению Марии Тихоновны, сама постановка задачи тянула минимум на кандидатскую.
Правда сам я ее притязания на присвоение мне звания кандидата физматнаук гневно отверг. В том числе и потому, что по сути я изложил ее физикам задачу, которую я очень хорошо знал, правда знал я, как ее решить «в цифре». А ее я знал потому, что когда в Буржуйской Заокеании работал, у нас на контракте работал техник, перед этим успевший пару лет потрудиться в компании «Гибсон», точнее, в созданной этой компанией лаборатории, которая занималась как раз предварительно цифровой обработкой сигналов, поступающих со звукоснимателей. Тот проект закончился, как и следовало ожидать, эпическим провалом: разработка велась под карманные компы PALM-III, а к тому моменту, когда все было уже готово, сама компания Palm была ликвидирована, а купившая ее HP приступила в производству моделей наладонников принципиально другой архитектуры. Ну а наша компания тоже поучаствовала в работе: хозяин подрядился (за очень нескромные деньги) перенести довольно непростое программное обеспечения, разработанного специалистами Гибсона, в шестнадцатимегагерцовую машинку с очень ограниченными возможностями. Собственно, тогда мы с этим техником и познакомились: он нам из Калифорнии в Техас таскал документацию и «рабочие образцы аппаратуры» — а я именно тогда и узнал, что как раз электрогитары можно из чего угодно делать, и ни форма корпуса, ни используемые материалы на звук практически не влияют. И, так как переносом программы я тоже занимался, и постановку задачи узнал.
Поэтому и о «деревяшке» я волновался лишь постольку поскольку, а вот с электроникой — у меня ей занимались действительно профессионалы. Тот широкополосный усилитель, который для бас-гитары не подошел, оказался очень неплох для обычных электрогитар. А акустические системы (особенно басовые мониторы, где динамики ставились с неодимовыми магнитами) вообще пока что в мире аналогов не имели. Так что в результате у нас получились именно лучшие электрогитары в мире — это даже если о простых гитарах говорить, а уж бас-гитары вообще все где-либо изготавливаемые, превосходили на голову. И теперь оставалось все это «хорошо продать» — а сначала нужно было сделать то, что я продавать собрался. И речь тут шла не только о гитарах…
Потому что чтобы что-то дорогое продать, это нужно потенциальному покупателю правильно показать, а конкретно музыкальные инструменты показывать нужно не в витрине, а в концертном зале. То есть нужно, чтобы они продемонстрировали покупателем издаваемые звуки — а вот какие конкретно… Наташа, композиторша наша (уже «доделанная», ей диплом композитора в консерватории выдали, приняв в качестве дипломной работы ее сочинения, на пластинках вышедшие) героически «перекладывала» для электрогитар произведения классики. И, мне кажется, с мужем у нее по этому поводу некоторые «семейные разборки» начались: именно он для нее исполнял то, что она насочиняла. Именно насочиняла, ведь если просто исполнить, скажем, партию скрипки на гитаре, то получится, как любила говорить моя бабушка, какафонь (подчеркивая, что это простое русское слово на порядок глубже выражает ощущения от прослушивания такого, чем «греческий аналог»). Но у Наташи получилось переложить классику, а Виталик уже подобрал и группу исполнителей (в которой два гитариста из трех были вообще приглашены их Ветлуги). И, когда я послушал, что у них получилось, остался весьма доволен — но Наташа, как автор, все же нашла «новые недостатки»:
— Все же, мне кажется, тут скрипки не хватает. Но вот как ее добавить… на фоне гитар этих скрипку вообще слышно не будет.
— Ясно, тогда я пойду позову Надежду, а ты пока набросай тут партию скрипки.
— Я же сказала: ее слышно не будет!
— А я сказал: твори и не перечь боле! Сейчас сама услышишь…
Наташа это свое замечание очень вовремя произнесла: я, как старый обожатель китайской скрипачки, ребят с гитарной фабрики попросил и еще один экзотический инструмент спроворить — и даже нарисовал, какой именно. Ну, фантазия у молодых парней имелась в избытке — и они спроворили, причем сразу три довольно разных электроскрипки. И пришедшей в зал Дворца культуры Наде я вручил «самую страшную»: там парни к предусилителю еще одну схемку добавили и теперь синие светодиоды, расположенные по «ободу», еще и огнями переливались в такт музыке.
Сначала Надя даже брать в руки это чудище не захотела, но после моих слов, что «мы собираемся продавать электрические инструменты и их в любом случае надо публике показать», она согласилась «поучаствовать в работе» — а после этого все Пьянскоперевозские музыканты полностью «пропали для мира»: даже Наташу специально назначенные люди домой к ребенку вечером уводили просто потому, что сама она о доме просто забывала.
А вот мне забыть о доме не удавалось, да и не очень-то и хотелось, все же семья — это и отдых для души, и, между прочим, большая ответственность. В том числе и перед родней супруги: Лидиной матери ведь денег-то действительно на семью (хотя и «сократившуюся») не хватало. Не голодали они, но вот даже одеждой обеспечить быстро растущего сына было уже непросто. Я и помогал, как мог — но вот «на семью жены» просто так деньги из казны официально я в общем-то брать был не должен, и помогать им мог лишь из получаемых в виде официальной зарплаты. А чтобы зарплату получать, нужно было именно работать, и, что было крайне желательно, в работе какие-то результаты получать…
И я получал: рассчитал «полную схему» строительства целой кучи предприятий, необходимых стране, чтобы «неперспективные деревни сделать перспективными». В своих предварительных расчетах, отправленных в правительство, я же всего на два уровня вглубь производственных схем углубился, и то у меня получилось, что требуется три десятка не самых маленьких завода выстроить. А в Госплане весьма толковые товарищи копнули еще на два уровня вглубь — и наглядно показали, что для работы запланированных мною заводов нужно других предприятий, которые обеспечат «мои» сырьем и материалами, построить и создать потребуется несколько уже сотен если не тысяч. Ведь чтобы те же автомобили производить, нужно и металл, и резину, и стекло, кучу пластмасс, красок и фигову тучу всякого разного другого откуда-то взять.
