Мир сошел с ума - Greko
Эта мерзость первой четверти XXI века родом из этих лет. Подумаешь русские или сербы. Рабы. В стойло. На заводы за 75 сантимов в сутки. Или на каторгу!
Французы…Кто в будущем всерьез вас воспринимает? Вы не ох…ли⁈ Видимо, где-то подспудно во мне дремало это негодование, почти позабытое. Вот оно-то и прорвалось, простимулированное жутким рассказом Антонины Никитичны, — лишнее, неправильное, ничего не дающее. Потерял самообладание, если честно признаться. Бомбануло.
Я собрался с духом и выпалил в лицо честной компании, когда мне попытались всучить бокал с шампанским:
— Стесняюсь спросить, вы также пили за союз с русскими генералами в этих стенах, а потом их солдат загнали на каторгу? Когда эти мужики всего лишь потребовали вернуть их домой, не желая воевать, когда родина вышла из войны?
Французы остолбенели, Дженкинс удивленно округлил глаза.
— Моральное разложение русских — угроза всей нашей армии! — выпалил генерал Жерар. — Не вам, американцам, судить об этом.
— Постыдитесь! Кто вам дал право решать судьбу бывших солдат из чужой страны⁈
— Их содержат в прекрасных условиях, — взвился «гнилозубый». — Генерал Нивель, он предоставил армии отчет (4).
— Ваш генерал врал как сивый мерин. А вы сделали вид, что поверили. Угадал?
Генерал Дженкинс попробовал вмешаться.
— Насколько вы уверены в своих источниках информации? Не ввели ли вас в заблуждение неблагонамеренные лица?
— Правда состоит в том, генерал, что эти господа, — я кивнул на французов, — без суда и следствия, одним росчерком президентского пера отправили на каторгу десять тысяч граждан чужой страны.
— Не может быть!
— Еще как может!
Испуганные официанты поспешили скрыться из зала, оставив офицеров без очередной перемены. Всем резко стало не до еды.
— Наслаждайтесь лоском и шиком столицы и не лезьте, куда вас не просят! — предпринял последнюю попытку генерал Жерар меня остановить.
— Это невозможно! Это невозможно! — повторял как заведенный «гнилозубый».
Я приблизился к соотечественнику и проникновенно сказал:
— Задайте себе простой вопрос: как посмотрят на эту историю наши солдаты? А не спросят ли они себя: чем мы отличаемся от русских кроме медведей и балалайки? Если наш президент решит выйти из войны, французы поступят с нами также бесчестно и несправедливо?
Генералы союзников густо покраснели от ярости, Жерар схватил бокал с вином, выпил его, не разбирая вкуса, и выпалил на весь зал:
— Не какому-то лейтенантишке требовать от нас отчета! Что ж вы молчите, коллега? — повернулся он к генералу Дженкинсу. — Уймите же его!
— Он служит на флоте, — ловко отбрехался американец.
Моему соотечественнику хватило ума активно не вмешиваться в перепалку. Он дорожил не только хорошим расположением французов, но и своим именем, своей репутацией в родных пенатах — сразу сообразил, что от такой публичной персоны, как я, можно огрести немало неприятностей на родине. Был бы он родом из Айдахо, тогда другое дело. Но он родился во Фриско, и это все меняло.
Он свел брови и примиряюще молвил:
— Крупица истины в словах господина Найнса все же присутствует. Не стоит забывать о пропагандистском эффекте.
Он не назвал меня «лейтенантом» и своим обращением ловко подчеркнул, что я непростая фигура и не стоит от меня отмахиваться как от мухи.
Но Жерара было не остановить.
— Если вы не в состоянии обуздать лейтенанта ВМФ, давайте вызовем морского атташе САШ.
— И что вы хотите добиться? Насколько я знаю, герои «Титаника» должны отправиться на фронт, чтобы воодушевлять…
— Он будет не вдохновлять, а подстрекать! И близко не подпущу к нашим полкам! Можете отправить его в Марсель, в тренировочные лагеря генерала Першинга. И найдите способ его заткнуть.
О, а генерал-то с головой дружит! Идею его я раскусил не напрягаясь, подтекст читался на раз: забирайте своего бузотера, вся ответственность за его действия ложится на вас. Как это по-армейски — скинуть проблему на чужие плечи. Но и Дженкинс был не лыком шит, не даром штаны в Вест-Пойнте протирал:
— Я обсужу этот вопрос с флотскими, доложу в Вашингтон. Уверен, рано или поздно решение найдется.
«Гнилозубый» наконец-то справился с растерянностью. Разглядывал меня с видом ученого-вивисектора, даже пенсне нацепил, чтобы ничего не упустить.
— Мы что-нибудь придумаем, — пообещал он зловеще.
— Ваш президент как-то сказал: «Чести, как и девственности, можно лишиться только один раз». Честь имею, господа! — сообщил я с намеком и, щелкнув каблуками, гордо удалился.
Покидая зал, краем уха услышал слова Дженкинса:
— Господин Найнс — непростая штучка. При желании он может скупить пол Парижа…
— Не все в этом мире измеряется деньгами, — громко закричал в ответ «гнилозубый».
Я хохотал, прикрывая дверь. Не все измеряется деньгами? Кто бы говорил, но только не французы. Они же скоро удавятся из-за невозврата русских займов!
(1) На флоте САШ офицеры носили белые ботинки, чтобы не пачкать ваксой обшлага белых брюк.
(2) «Парижская пушка», «труба кайзера» — немецкое суперорудие, обстреливавшее Париж с марта по август 1918 г. Стрельба корректировалась немецкими шпионами, передававшими информацию через Швейцарию.
(3) Подлинное письмо. Во Франции иногда делают попытки доказать, что термин «каторга» неверный. А как еще называть принудительные работы на шахтах, копку оросительных каналов, рубку леса и заготовку камня за копеечную оплату, с содержанием в бараках и с постоянными дисциплинарными наказаниями людей, незаконно получивших статус военнопленных?
(4) Генерал Нивель, печально прославившийся наступлением 1917-го г., прозванного «бойней Нивеля», с декабря того же года служил в Северной Африке. Требовал, чтобы русские записывались в легион, в противном случае он пригрозил «покончить с варварами-большевиками самым решительным образом». После его инспекции в лагерях начали применять пытки.
Глава 6
Бириби
Злопамятный Жерар и его коллега устроили все так, чтобы я быстро убедился, что запасы гостеприимства французов полностью исчерпаны. Мне с извинениями было объявлено администрацией «Лютеция» о необходимости освободить номер в течении суток. Следовало полагать, что с комфортным
