О бедном мажоре замолвите слово 2 - Виталий Сергеевич Останин

— Это понятно, но «мобик» откуда?

Едва заметная заминка сказала мне, что Аника подбирает слова.

— Я… предполагала, что события могут пойти не так, как мы планировали. И подстраховалась. Вслед за нами в Красноярск вылетела Маша. Доспех мы ей нашли уже на месте.

У меня теперь еще и глаз задергался. Кто тут мажор, вообще — я или Воронина? Как она это проделала? Ну, ладно, Мединскую на самолет посадить сравнительно несложно — отпросила у Пушкарева, купила билет. Но найти на месте «мобильный доспех» — это как? Не в супермаркет же она за ним ходила!

— Твою ж мать… — вместо всех этих вопросов выдохнул я.

— Миша, не трать время, оно дорого. Да или нет? Мы вписываемся или уходим?

Она права. Полностью права. Сейчас неважно, что она сделала и как это у нее вышло. Главное, что у нас есть «мобик», а это крайне серьезный аргумент на случай именно таких агрессивных переговоров.

— Вписываемся, — ответил я, в очередной раз заметив, что ответственность за принятие решений капитан перекинула на меня. Вполне логично решив, что в случае последующих разборок мой титул защитит группу авантюристов лучше погон. — Мы уже вписались… Только что положили трех зэков — выскочили на нас с Владом. Так что давай, командуй Мединской, пусть выдвигается. И сама подтягивайся. Дружину барона Алексеева, похоже, в кольцо уже взяли.

— Поняла. Держим связь, — по-военному коротко ответила Аника. И отключилась.

— Я испортил правильного полицейского, — под нос пробормотал я. — Она еще авантюрнее меня, блин!

— В тихом омуте, — также негромко отреагировал Влад, прекрасно мои слова расслышав. — Мы почти вышли к точке встречи. Порядок движения тот же. Я впереди, ты за мной, держишь тыл.

До позиций, где мы должны были соединиться с командой Семеныча осталось метров пятьдесят-шестьдесят, когда впереди началась нешуточная пальба. Судя по всему, дружинников обошли со всех сторон и прямо сейчас начали убивать.

— Давай, Влад, чего ты встал? — возмутился я, ткнувшись в спину телохранителя — он остановился очень уже резко. — Их же сейчас положат всех!

Воин посмотрел на меня почти без выражения, но я все же сумел прочесть в его глазах что-то вроде: «Ну и хрен бы с ними! У меня работа тебя защищать, а не кучку красноярских дружинников, у которых барон настолько идиот, что повелся на банальный развод с дуэлью».

— Надо ударить тем, кто окружает алексеевцев, в спину! — твердо произнес я. Фактически, приказал.

— Не рекомендую, — буркнул он в ответ.

— Я понимаю уровень опасности и в самую свалку лезть не буду, —заверил его.

— Двигаемся, — сдался он, и мы на полусогнутых направились вперед.

Первый огневой контакт у нас случился буквально через пару минут. Мы вышли на опушку небольшой полянки, присели, прикидывая как быстро и незаметно пересечь открытую местность. И в этот момент заметили бегущего человека.

Какой-то мужик не в форме дружинников — у них она была зеленая с черными ломаными линиями, а у этого с желтыми и коричневыми разводами — подскочил, и совершенно не видя нас, пронесся между деревьями на другой стороне полянки.

Влад на него даже секунды не потратил — толкнул руку с растопыренной пятерней в бегущего, и того буквально снесло к ближайшему дереву. Где он и повис на тонкой сосульке, пробившей шею.

Вот только он там оказался не один, а целая куча — неудачник просто первым побежал. А его товарищи, увидев гибель от куска льда, тут же начали палить во все стороны. Нас, при этом, они не видели, просто заливали все, что им казалось подозрительным.

Я распластался по земле, прикрывшись еще и торчащим из земли корнем здоровенного дерева. И выставил вперед пистолет-пулемет, однако огонь пока не открывал. Хотел, на самом деле, но лежащий рядом Влад только молча показал увесистый кулак. Ну, нет так нет! Я всегда выбираю доверять мнению профессионалов.

Пальба немного стихла, пусть и не до конца. Но телохранитель уже определил позиции противников и снова проделал тот свой фокус, вырастив из влажной земли несколько острых и крепких ледяных кольев. Стрельба тут же стихла, и противник с криками, в которых слышалась уже не ярость, а страх, стал откатываться в сторону.

Правда, уходя, они попали под огонь семеновских парней. Двое рухнули без звука после точного попадания снайперов, еще троих срезали автоматическим огнем, а последнего добил Влад, запустив в спину бегущего сразу три, не больше метательного ножа, сосульки. Попали все три.

— Семеныч, это Миша! — проорал я, когда телохранитель кивком подтвердил, что в нашем секторе врагов больше не осталось. — Не стреляйте!

— Ползком! — долетел знакомый голос из глубины леса. — Твари обложили, простреливают все!

Ползком, так ползком. Не хочу быть гордым — хочу быть живым и здоровым, без отверстий в теле, не предусмотренных Творцом и природой. Щит, конечно, дело хорошее, но и у него есть свои пределы прочности. Мой, например, от одной очереди схлопнется, у Влада подольше продержится, но я обратил внимание, что он тоже на него, как на ультимативную защиту не рассчитывает. Больше старается избегать попаданий, чем принимать урон за щит.

Вот только пластун из меня вышел такой себе. Что не удивительно — оперов этому не учат, и практики, как таковой, не было. Не поднимаясь, я довольно неуклюже двинулся вперед через относительно чистую местность, поросшую лишь высокой сухой травой, да голыми кустарниками. Местами приходилось петлять, чтобы обогнуть наиболее плотные их скопления, через которых пробираться не было никакой возможности.

Телохранитель полз рядом, часто останавливаясь, дожидаясь меня. И сообщая, что до живых объектов, то есть дружинников барона Алексеева, осталось метров пятьдесят.

В какой-то момент кто-то из наблюдателей противника нас засек, уж не знаю как, по движению кустов или магией, типа недоступного мне «резонанса». И по нам открыли огонь. Довольно плотный, садили, навскидку, стволов с двадцати сразу. Люди Семеныча тут же начали нас прикрывать, но помогло это слабо.

Хотя нас и не видели, и пули, большей частью пролетали высоко над головой, некоторые впивались в землю совсем рядом. Парочка даже стукнулась о щит Влада — он теперь полз рядом со мной.

— Давай резче! — зло прошипел он. — Десять метров, княжич! В лесу уже не достанут. Девять — напрягись!

И я напрягался как мог. Вскоре, мы вползли