Том 5. Красный Жрец - Cuttlefish That Loves Diving

Глядя на того аристократа Четвёртой Эпохи, сжавшегося в углу асимметричной кровати, на которого навалились руки и ноги эльфийки, Одри вдруг смягчилась и с улыбкой сказала:

— Похоже, у них и так всё неплохо...

— Нет-нет-нет, иметь такую жену — жестокую, прямую, с богатым воображением и готовую к действию — это же ужас! Только такой, как Мобет, может это нравиться и наслаждаться этим... — Леонард, не обладая талантом поэта, но имея его склонность к свободе, засунул руки в карманы и серьёзно покачал головой.

Сказав это, он задумчиво пробормотал:

— С другой стороны, опытному «вору» и впрямь нужна женщина типа Сиатас, чтобы держать его в узде. Хм... Интересно, какие женщины нравятся другим членам семьи старика... Эх, да и не нужно им наше сочувствие или осуждение. Это их способ быть вместе. Император Розель когда-то написал стихотворение: «Жизнь — драгоценный дар, но любовь ещё дороже...»

Клейн слушал их разговор, открыл было рот, но снова закрыл, не сказав, что Сиатас и Мобет на самом деле уже мертвы и лишь в момент смерти по-настоящему осознали свою любовь друг к другу, а здесь живут лишь их копии, созданные книжным миром.

Покинув дом этой пары, троица направилась к кузнице Гроселя.

По пути, проходя по одной из улиц, Клейн увидел Лонгзеля, прозванного «философом». Справедливость Одри тоже сразу узнала в нём лоэнца.

— Это тот солдат столетней давности? — спросила Одри, замедлив шаг.

Клейн вспомнил тоску Лонгзеля по родине, вспомнил его прах, который он оставил на кладбище в Баклунде. Помолчав пару секунд, он тихо кивнул:

— Да.

Господин Мир о чём-то грустит... Он как спокойная на вид река, под поверхностью которой скрываются сильные течения и водовороты... — Одри незаметно кивнула.

— Можно войти в его сон? Я хочу получить формулы зелий Судьи и Рыцаря Наказания.

— Без проблем, — ответил Клейн, искоса взглянув на Леонарду.

Леонард всё так же держал руки в карманах. Лишь его глаза на мгновение стали глубокими, как омут.

Сидевший на скамейке Лонгзель тут же погрузился в сон.

Следом троица оказалась в его сне.

Это был оживлённый город с множеством деревянных домов. Прохожие в большинстве своём были лоэнцами.

Черноволосый, синеглазый Лонгзель стоял у одного из домов, не решаясь подойти. Лишь когда из него вышла женщина в старом платье, он взволнованно бросился ей навстречу, раскрыв руки для объятий.

Его объятия прошли сквозь женщину, не встретив преграды.

Лонгзель застыл на месте, растерянно прошептав:

— Мама...

Одри, собиравшаяся сразу же направить сон, молча досмотрела эту сцену, а затем огляделась и увидела знаменитую большую башню с часами.

— Баклунд... — Одри поджала губы, повернула голову и, потупив взор, посмотрела на Клейна. — Они не могут покинуть этот книжный мир?

— Прошло слишком много времени. Если они покинут его, то мгновенно состарятся, умрут и даже истлеют, — голос Клейна был спокоен, как тихое течение реки. — Я доставил одну вещь Лонгзеля в Баклунд.

Это... — будучи Зрителем, Одри остро почувствовала всю жестокую реальность, скрытую за этими словами. Она невольно подняла голову, посмотрела за пределы сна, в сторону, где находились Мобет и Сиатас.

Леонард хотел было спросить, что это за вещь, но, оглядевшись, промолчал.

Далее Одри умело направила сон, и, получив две формулы зелий, позволила Лонгзелю вернуться домой и счастливо жить со своими родителями, братьями и сёстрами.

Это был прекрасный сон.

Покинув место, где находился Лонгзель, Клейн, Леонард и Одри вскоре увидели дом Гроселя.

Это была их последняя остановка. Получив информацию из подсознания великана Гроселя, они собирались оттуда войти в коллективное бессознательное этого книжного мира и найти тайну, которая позволяла этой книге существовать.

Глава 1068: Нелогичная деталь

— Так, и который из них Гросель? — в мире сна Леонард с растерянным видом смотрел вперёд.

Там полыхал огромный костёр, вокруг которого сидели больше десяти гигантов с серо-голубой кожей и одним вертикальным глазом. На его взгляд, они все были на одно лицо.

Откровенно говоря, без способностей Безликого я бы тоже не разобрал... Для меня, если не брать в расчёт возраст, причёску, рост, шрамы, одежду и степень зрелости, все великаны выглядят одинаково... — Клейн мысленно пробормотал пару фраз и с совершенно спокойным видом повернулся к Справедливости, словно говоря: «Вы — Зритель, для вас это не должно быть проблемой».

Одри указала на одного из гигантов, который пил из горла и время от времени издавал громкие одобрительные возгласы:

— Вон тот — Гросель. Похоже, по обычаям гигантов, одобрение и похвалу выражают не аплодисментами, а рёвом. Чем громче рёв, тем выше степень похвалы.

Госпожа Справедливость сейчас ведёт себя как этнограф... Хорошо ещё, что они просто ревут, а не поют, иначе шума было бы ещё больше. Очевидно, что здешние великаны не сильны в музыке, их рёв был совершенно неритмичным... — Клейн слегка кивнул и обратился к Справедливости Одри:

— Начинайте наведение.

Когда Одри шагнула вперёд, Леонард отошёл назад, поднял правую руку и, потирая подбородок, спросил:

— Как думаешь, во Вторую Эпоху какая сверхъестественная раса в основном владела Потусторонними Чертами Пути Вечной Ночи?

— Разве не демонические волки? — Клейн искоса взглянул на Леонарда, подозревая, что поэт подхватил традиционную болезнь Ночных Ястребов — плохую память.

— Я знаю, — Леонард, не меняя позы, с несколько странным выражением лица сказал. — Но как они тогда отыгрывали Полуночного Поэта? Или в то время зелье называлось «Полуночный Ревун»?

Изначально названий у зелий не было... — Клейн, сбитый с толку Леонардом, невольно представил, как тот сидит на корточках и воет на луну, и не удержался от шёпота: — Это, возможно, больше подошло бы тебе. Не нужно писать стихов, всё очень просто.

Уголки губ Леонарда дёрнулись:

— Поэты бывают разные. Я — певец.

Пока они болтали, наведение Одри постепенно продвигалось, и во сне Гроселя один за другим появлялись Увядающий Лес, Пустынный Туннель, уголок Двора Короля Великанов, город Рассвета, Золотое Королевство и другие места.

Поскольку Гросель не был слугой Короля Великанов или других «богов», он мог видеть этих высокопоставленных существ лишь изредка, когда дежурил в Увядающем Лесу или в некоторых дворцах и проходах Двора, и не смел смотреть на них прямо, должен был приветствовать их, опустившись на одно колено и склонив голову. Поэтому образы Короля Великанов Аурмира, королевы великанов Омебеллы и их старшего сына, Бога