Ревизор: возвращение в СССР 43 - Серж Винтеркей

Хотя, уже несколько раз пообщавшись с Вавиловым, Румянцев понял, что тот совершенно нормальный мужик. Щёки не надувает от важности, без причины на подчинённых не орёт. Правда, когда есть причина, орёт сильно и неприятные меры к подчиненным тоже принимает быстро, как тогда вышло с Третьяковым.

Но весь отдел сошёлся во мнении, что Третьяков – редкостный идиот. И абсолютно сам виноват во всех своих проблемах, что с ним в Москве произошли.

Так что уже скоро Румянцев оказался в приёмной у Вавилова.

Помощник Вавилова сразу догадался, по какому вопросу он появился у его руководства, даже не стал ничего уточнять. И он тоже прекрасно был в курсе о том, на каком уровне засветился Ивлев. Так что уже через десять минут приготовившийся к длинному ожиданию Румянцев внезапно оказался в кабинете у генерала.

– Ну что, Олег Петрович, – порадовал Вавилов своего посетителя, обратившись к нему сразу по имени-отчеству. Очень неплохой знак для начала такой беседы. – Я так понимаю, у вас что-то новое по Павлу Ивлеву?

Румянцев сжато и чётко, как и для Кутенко до этого, изложил свой вопрос.

– Надо же, как Ивлев умеет привлекать к себе неприятности, – покачал головой расстроенно Вавилов. – Первое посещение приёма в иностранном посольстве – и сразу же удостоен личного внимания как посла Японии, так и резидента ЦРУ в Москве!

– Он сам, лично, товарищ генерал, уверен, что резидент ЦРУ подошёл к нему сугубо только после того, как посол Японии его так выделил среди всех посетителей! Все же возраст у Ивлева очень юный, и такое внимание японского посла выглядело очень контрастно на фоне всех остальных его разговоров. – поспешил тут же уточнить Румянцев.

– Значит, говоришь, Ивлев теперь отказывается месяца полтора нас посещать через главный вход?

– Да, совершенно верно. Но у него единственная претензия, чтобы его не видели входящим к нам, или выходящим от нас. Я так понял, что если мы всё обустроим так, чтобы этого не было, то он дальше совсем и не против читать лекции…

– Хорошо. Подумайте, майор, над тем, как это удобнее для нас и для него сделать… – дал поручение Румянцеву Вавилов, – а также я дам поручение контрразведке, чтобы они за Ивлевым несколько недель походили. Все равно же он скоро на Кубу уезжает, правильно я помню?

– Да, совершенно верно, товарищ генерал, – ответил Румянцев. – Десятого ноября у него вылет, тридцатого ноября возвращается обратно.

– Хорошо. Вот, значит, пусть две с половиной недели за ним хорошо последят, чтобы хвост американский не привязался… Так, майор… И такой ещё момент. Мы эти два прошедших доклада Ивлева в ближайшее время понесём председателю показывать. Думаю, скорее всего, по их итогам он даст нам поручение выдать Ивлеву новые темы для докладов. Значит, в понедельник забегай ко мне после обеда. Я, скорее всего, смогу уже выдать тебе эти темы, но твоя задача сделать так, чтобы Ивлев мог их прочитать, не спалившись перед американцами, если они действительно ему на хвост сядут. Да, и обязательно скажи ему, что с обеими темами нужно будет успеть до его отъезда на Кубу. Чтобы слишком сильно не тянул, понял?

– Понял, товарищ генерал, – ответил Румянцев.

– Всё, тогда иди, выполняй.

Румянцев возвращался в свой кабинет в таком хорошем настроении, что иногда ловил на себе удивлённые взгляды сослуживцев.

Ну да, четверг, разгар рабочего дня, все взмыленные бегают, а тут идёт такой счастливый майор, осветлённый радостной улыбкой. Ясно, что все удивляются, а некоторые и завидуют по полной программе его чистому и незамутненному счастью...

Приказ генерала явиться к нему в понедельник, чтобы взять новые доклады по Ивлеву, конечно же, не мог не поднять ему настроение. Очередной визит к заместителю председателя КГБ, который и так его уже по имени-отчеству называет, одно это дорогого стоит, а ведь ещё в понедельник и Кутенко уезжает. И это означает, что он свой доклад по ЧВК может заодно попытаться Вавилову прямо в руки отдать… Или всё же это слишком рискованно? Попытаться, что ли, вначале Комлину его показать?

Градус радостного настроения Румянцева сразу же упал, когда он понял, что всё же тащить этот доклад, который не видел Комлин, сразу к Вавилову, чрезмерно рискованно.

Вряд ли генерал Комлин обрадуется, услышав от Вавилова о каком-то очень интересном докладе своего майора из Первого главного управления, о котором он сам понятия не имеет. Можно серьезно так по шапке за это получить! Нет, не стоит, наверное, всё же так рисковать, – подумал Румянцев. – Ну и как выкрутиться тогда?

А если я в понедельник с самого утра попытаюсь попасть к Комлину и сразу же наберусь у него наглости попросить разрешения, раз я все равно посещаю Вавилова после обеда, отдать ещё одну копию доклада ему? А вдруг прокатит, и Комлин даст разрешение? Тогда уже вопросов к нему никаких не будет, и Комлин будет в курсе, и претензий не будет лишних, все же уважение он к нему должное по иерархии проявил, и Вавилов тоже этот доклад очень быстро в руки получит… Да, надо так и сделать!

***

Москва, квартира Ивлевых

Приехал домой из спецхрана, а там переполох. Галия с Валентиной Никаноровной стоят вместе на кухне возле стола, на котором расстелена пеленка и стоят Руслан с Андрюшкой раздетые. Женщины охают и что-то обсуждают, тыча пальцами на детей, а тем, по всему видно, новая забава нравится. Угукают что-то довольно, ручки подымают и хихикают.

– И что тут у нас происходит? – спросил удивленно, зайдя на кухню и наблюдая эту нетривиальную картину.

– Ой, Паша, привет! Хорошо, что ты уже пришел, – тут же подлетела ко мне жена. – У малышей пятнышки по телу пошли. Валентина Никаноровна говорит, что это ветрянка. Представляешь, педиатр утром приходила, так ничего и не поняла, тогда еще пятнышек не было… И температура спала. А теперь уже никаких сомнений. Хорошо, что, похоже, легко протекает совсем.

– Ага. Ну понятно, чего они капризничали последнее время и вялыми были, – хмыкнул я. – А мы все понять не могли, в чем дело. Ветрянка, значит… – подошел к мальчишкам.

Оба довольно гугукнули и, сказав «папа», потянули ко мне ручки.

– Куда? – всполошилась Галия. – Сейчас