Системный Алхимик VI - Павел Шимуро
По мере приближения к дальней стене пещеры я начал замечать изменения. Цветы на головах пленников становились крупнее и ярче. Сами фигуры выглядели более свежими, будто они попали сюда совсем недавно. А корни мха, опутывающие их тела, стали толще и сложнее.
— Здесь что-то другое, — заметил Байер, указывая на группу пленников впереди нас. — Смотри на их цветы.
Действительно, цветы в этой части пещеры заметно отличались — они были больше, ярче, и из их центра исходило слабое красноватое свечение. Более того, они медленно поворачивались, будто следя за нашим движением.
— Они нас чувствуют, — констатировал я. — Но не могут пошевелиться, ведь тела всё ещё находятся во сне, — осознание этого вселило в меня некоторую надежду на то, что всё это дерьмо можно перевернуть нам на пользу.
В самом дальнем углу пещеры мы наткнулись на то, что заставило нас замереть от ужаса.
Там, среди особо густых зарослей мха, возвышалось нечто, что трудно было назвать растением. Это была огромная пульсирующая масса красной плоти, из которой росли десятки гигантских цветов. Каждый цветок был размером с человека, а некоторые ещё больше. От этого центрального организма расходились толстые корни, которые уходили в землю и, очевидно, соединялись со всей сетью мха в пещере.
— Центральный узел, — прошептал я. — Это мозг всей системы.
«А есть ли здесь другой выход?» — спросил Малой.
Я огляделся по сторонам, ища любые признаки прохода или туннеля. И действительно, за центральным узлом заметил тёмную расщелину в стене. Она была почти скрыта густыми зарослями мха, но определённо вела куда-то дальше.
— Там выход, — прошептал, указывая на расщелину. — Но чтобы до него добраться, нужно пройти прямо мимо этой твари.
— А если она проснётся? — спросил Байер.
— Тогда мы все умрём, — я честно ответил. Сам удивился тому, что в который раз говорю о нашей смерти, причем делаю это так спокойной.
Мы начали медленно подбираться к центральному узлу. Каждое движение было рассчитанным. Малейший звук мог разбудить эту тварь, а вместе с ней и всю армию пленников.
Чем ближе мы подходили, тем отчётливее становились детали центрального организма. Это была отвратительная масса пульсирующей плоти, покрытой сетью толстых вен, по которым текла какая-то светящаяся жидкость. Гигантские цветы медленно поворачивались, будто сканируя пространство вокруг. Из центра массы время от времени доносились странные звуки — что-то между биением сердца и бульканьем.
— Осторожно, —предупредил, когда мы оказались в нескольких метрах от монстра. — Кажется, он нас чувствует.
Один из цветов действительно повернулся в нашу сторону и замер, будто прислушиваясь. В тёмной полости его центра что-то зашевелилось.
Мы замерли, не смея дышать. Секунды тянулись как часы. Наконец, цветок медленно повернулся в другую сторону, и мы осторожно продолжили движение.
Расщелина в стене оказалась шире, чем казалось издалека. Это был настоящий проход, уходящий в темноту. Воздух из него тянул более свежий, без удушающего запаха мха и гнили.
— Выход, — прошептал Байер с облегчением в голосе.
Но в этот момент произошло то, чего мы больше всего боялись.
Один из гигантских цветов центрального узла резко повернулся к нам, и из его центра донёсся протяжный и вибрирующий звук. Это было что-то среднее между сиреной и криком боли — этот звук тут же подхватили все остальные цветы.
Пещера наполнилась жуткой какофонией. Сотни цветов кричали одновременно, создавая звуковую волну, которая била по барабанным перепонкам.
Один за другим трупы начали шевелиться. Сначала слегка, потом всё более активно. Красные глаза открывались по всей пещере — тысячи пар горящих точек в зеленоватом полумраке.
— Беги! — закричал я, толкая Байера в сторону расщелины. — Быстрее!
Мы бросились к выходу, не обращая внимания на шум. Теперь скрытность была бесполезна, так как вся армия упырей просыпалась, и у нас было максимум несколько секунд, прежде чем они полностью придут в себя и сумеют адаптироваться.
За нашими спинами раздавались звуки пробуждения, напоминавшие треск разрывающихся корней — шелест освобождающихся тел, первые голодные стоны пробудившихся монстров.
Мы нырнули в расщелину в тот самый момент, когда первые монстры начали двигаться в нашу сторону. Проход оказался достаточно узким, чтобы замедлить преследование, но достаточно широким для нашего бегства.
— Не останавливайся! — крикнул я Байеру, который бежал впереди. — Беги, мать твою, даже не вздумай оборачиваться!
Позади нас поднимался невообразимый шум — сотни голосов кричали одновременно, множество ног топали по каменному полу, когти скребли по стенам. Звук преследования приближался, и было ясно, что у нас есть лишь небольшая фора.
Туннель петлял и извивался, иногда сужаясь до того, что приходилось протискиваться боком, иногда расширяясь в небольшие залы. Мы бежали, не оглядываясь, направляемые только одним желанием — уйти как можно дальше от этого ада.
Через несколько минут бега я заметил, что воздух становится свежее, а где-то впереди виднеется слабый свет. Не зеленоватое свечение мха, а настоящий свет.
— Свет! — крикнул Байер. — Впереди свет!
Мы выбежали из туннеля прямо в ослепительную белизну снежного дня. После долгих часов в зеленоватом полумраке пещер, дневной свет показался просто невыносимым. Пришлось зажмуриться и несколько секунд ждать, пока глаза адаптируются.
Оказались на каменистом склоне горы, в нескольких километрах от того места, где входили в пещеру. Вокруг простирались заснеженные степи, которые не знали ни конца, ни края.
— Мы выбрались, — прошептал Байер, падая на колени и жадно хватая ртом воздух.
К несчастью, наша радость была недолгой. Из туннеля за нашими спинами доносились звуки, которые не сулили ничего хорошего. Армия упырей пробуждалась и вскоре могла хлынуть на поверхность.
— Ха-ха-ха! — безумно рассмеялся Байер, — Суки, я порву каждого из них на мелкие кусочки! — его бледное лицо мгновенно сменилось на жуткую гримасу гнева и ярости. Парень крепко сжал кулаки, а из его тела в разные стороны хлынула мощная аура.
Так как сила вернулась к нам, я легко оттолкнулся от земли и в мгновение подошёл к юноше, положил тому руку на плечо и покачал головой, сказав:
— Уходим, это не наша битва…
— Я сполна терпел этот сраный тоннель и этот гнилой мох! — Байер повернул голову ко мне и в его глазах было видно нетерпение и ярое желание поквитаться за все страдания с этими упырями и чертовым мхом.
— Не сейчас — раны всё ещё серьёзные, силы не до конца восстановились и
