Проклятый Лекарь. Том 4 - Виктор Молотов

Потоки Живы в её теле бурлили, как кипящий котёл. Её человеческая и звериная сущности вели яростную борьбу за контроль, создавая хаотичные энергетические вихри.

— Да, будет очень нелегко, — сказал я.

— Я ем грунт, — обеспокоенно сказал Костомар. — Я ем грунт? Я ем грунт?

Он спрашивал: «Не умрёт ли девушка при обратном превращении? Вспомнил, как в прошлой жизни при попытке обратной трансформации метаморф просто разорвался на куски».

— Не переживай, Костомар, — сказал я громко. — Я буду максимально аккуратен.

Ярк подошёл ко мне сзади, понизив голос до угрожающего шёпота:

— О чём это вы там шепчетесь? Есть какие-то риски?

Я обернулся к нему и ответил:

— Георгий Александрович, я буду с вами предельно честен. Ритуал обратной трансформации — это одна из сложнейших и опаснейших магических процедур. Убить метаморфа в сто раз проще, чем вернуть ему человеческий облик. Это как разобрать швейцарские часы до последнего винтика, а потом собрать их обратно. Вслепую. Одной рукой. Стоя на голове.

В этот момент в импровизированную операционную вошли люди Ярка, везя за собой тележки с реагентами. Серебряная пыль в герметичных контейнерах, ртуть в толстостенных колбах, остальное — в мешочках и пузырьках.

— Всё, что просили! — доложил старший. — И ружья перезарядили усыпляющими, как вы и приказали. Тридцать два патрона с хлоралгидратом!

— Отлично, — кивнул Ярк, а затем снова повернулся ко мне. — Ты же понимаешь, что это дочь графа? Его единственная дочь?

— Прекрасно понимаю.

— Если что-то пойдёт не так…

— Я могу вообще ничего не делать, — пожал я плечами. — Тогда точно ничего не пойдёт не так. Правда, Аглая навсегда останется двухметровой кошкой. Будете выгуливать её на цепи в саду. Газеты будут писать: «Невиданная порода кошек в доме Ливенталей!»

— Не увиливай! Мне нужны гарантии!

— Гарантий в этом деле вам никто не даст. А тот, кто даст, будет нагло врать и действовать наобум, надеясь на удачу. Я же честно говорю: шансы примерно семьдесят на тридцать. В пользу успеха, если что.

— Семьдесят процентов — это мало!

— Это реалистично. И это лучше, чем ноль процентов, если не делать ничего. Я — единственный в Москве, кто вообще способен попытаться провести такой ритуал. Других специалистов по обратной трансформации метаморфов здесь просто нет. Разве что из других стран выписывать, но пока его довезут, будет уже поздно.

— Если она погибнет… — Ярк сжал кулаки, не договаривая угрозу.

— Не нужно угроз! — вдруг вмешался Долгоруков.

Мы оба удивлённо посмотрели на барона. Он стоял, держась своей здоровой рукой за спинку стула, бледный от боли, но с неожиданно решительным выражением на лице.

— Георгий Александрович, вы что, слепой? Не видите очевидного? — спросил он.

— О чём ты, Михаил? — Ярк нахмурился.

— Доктор Пирогов искренне хочет помочь! Он рискует своей репутацией и, возможно, жизнью, беря на себя такую колоссальную ответственность!

Барон сделал паузу, переводя дыхание.

— Вы не заметили, а он даже денег не спрашивает! Ни копейки! Любой другой врач или маг на его месте уже заломил бы тройную, нет, десятикратную цену! Сотни тысяч рублей за срочность, за опасность, за уникальность процедуры!

— Это правда…

— И ещё бы добавил условие — деньги вперёд, и если не получится, они не возвращаются. А доктор Пирогов? Он просто взялся за дело, не торгуясь!

Барон покачнулся, но продолжил:

— Человек, который действительно хочет помочь, сделает всё возможное и даже невозможное. А тот, кто требует денег и гарантий — просто прикрывает свою задницу на случай провала.

Надо же…

Заступился за меня перед Ярком. Может, его чувства к Аглае действительно искренние? Или он просто хорошо разбирается в людях? В любом случае, его вмешательство было весьма своевременным.

Слова Долгорукова подействовали. Ярк отступил на шаг, провёл рукой по лицу.

— Прости, доктор. Я… я просто схожу с ума от беспокойства. Аглая мне как родная дочь.

— Понимаю, — кивнул я. — Беспокойство естественно. Но оно мешает работе. Доверьтесь мне.

А свою выгоду я всё равно получу. И она будет куда ценнее любых денег. Спасённая дочь графа — это пожизненная лояльность всего рода Ливенталь. И ещё кое-что…

— Что ты будешь делать? — спросил Ярк уже спокойнее. — Как проходит ритуал?

— Увидишь. Лучше не объяснять заранее — некоторые вещи могут выглядеть… нетрадиционно. Можете испугаться и помешать.

Я начал проверять принесённые реагенты. Серебряная пыль — чистейшая, искрится на свету. Ртуть — как жидкое зеркало. Сера — яркие, жёлтые кристаллы без единой примеси. Всё остальное — тоже высшего качества.

— Отлично. Можно приступать, — я повернулся к Ярку. — Только есть один нюанс. Ваши люди увидят здесь то, чего они видеть не должны. И тем более — рассказывать кому-либо. Некромантия всё ещё под строжайшим запретом в Империи.

— Я это предвидел, — кивнул Ярк. — Поэтому и здесь, и в ресторане были только самые проверенные люди. У каждого из них контракт с магической печатью молчания. Они физически не смогут никому рассказать о том, что увидят. Их язык онемеет, если они попытаются.

Удобно. И профессионально.

— Этого достаточно.

— Начинай, — Ярк отошёл к стене. — Мы не будем мешать.

Следующие два часа были самыми напряжёнными в моей новой жизни.

Сначала я создал тройной защитный круг вокруг операционного стола. Серебряной пылью, смешанной с освящённой четверговой солью, я начертил сложнейший узор — три концентрических окружности, пространство между которыми было заполнено рядами рун и символов.

— Первый круг — удержание, — объяснял я, работая. — Чтобы сущность метаморфа не вырвалась во время трансформации. Второй — преобразование, сама трансформационная матрица. Третий — стабилизация, чтобы процесс не пошёл вспять.

Костомар помогал, с удивительной точностью расставляя свечи в ключевых точках.

— Я ем грунт? — он указал на северную точку.

— Да, туда самую большую белую свечу. Север — это точка очищения и возрождения.

Ростислав летал над кругом, с офицерской дотошностью проверяя симметрию моего узора.

— Левый сегмент второго круга смещён на два сантиметра к востоку! — сообщил он.

— Спасибо, — я подправил линию.

— Зачем такая точность? — спросил Долгоруков, с интересом наблюдая за нашими приготовлениями.

— Малейшая асимметрия — и энергия пойдёт не туда. Вместо человека мы получим химеру. Или вообще груду дымящегося мяса.

За время подготовки Аглая