Разгильдяй - Сергей Николаевич Чехин
Каким-то чудом (и с небольшой помощью магии) причалил со второй попытки, выслушивая ругань и упреки спутницы. Моя удача, что она оказалась настолько тупой, что в упор не замечала ничего подозрительного, а вот латник у кованых ворот заметно оживился при нашем приближении. Я напрягся, прокручивая в мыслях варианты отступления — один другого поганее, но интерес стражника был в ином — блудница швырнула ему звенящий мешочек и прошипела:
— Ты меня не видел.
Второй кошель достался кучеру — прямо за чугунной решеткой стояла белая карета с занавешенными окнами. По местным меркам настоящий лимузин: посеребренные спицы, вырезанные из кости дверные ручки, пара лошадей с расшитыми золотом попонами и «водитель» в нарядном камзоле. На широкую ногу живут господа, и будет крайне забавно, если папаня узнает, на что дражайшая дочурка тратит карманные деньги.
Свистнул хлыст, колеса заскрипели по мостовой. Хотел полюбоваться роскошью старого города и заодно запомнить дорогу, но чертовы шторки были намертво приколочены блестящими шпильками. И все же какое-никакое впечатление от района богачей получил: здесь не воняло навозом и тухлой рыбой и было ощутимо тише. Никто не орал, не дрался, лишь редко-редко доносился перестук копыт и едва слышные разговоры гуляющих по улицам господ, под чьими дорогущими обувками не шлепала грязь.
— Эй, Энри. — Распутница пнула меня по сапогу. — Ты же не злишься?
Качнул головой.
— А чего молчишь? — не унималась девушка, но явно не из-за угрызений совести, а из страха, что я обижусь на хамское обращение и разболтаю все папаше.
Пожал плечами.
— Ну хватит дуться. И смотри отцу не ляпни.
И тут я медленно, словно злодей из дешевого фильма снял капюшон, одарил негодяйку зловещим оскалом и ледяным тоном произнес:
— Ляпну.
Эх, видели бы вы лицо потаскушки. Словно в замедленной съемке распахнулись карие глаза, челюсть отвисла, кожа буквально выцвела до мучной бледности, а в стиснутом горле застрял немой крик. Не устояв под напором не самых приятных чувств, бедняжка грохнулась в обморок. Хорошо хоть удалось оживить ее бодрящей тряской за плечо, а то сперва показалось, что шелковое сердечко таки не выдержало.
— Т-т-ты кто?.. — прохрипела дворянка, хлопая ресницами и озираясь в поисках телохранителя, словно тот заполз под кресло или мог внезапно возникнуть из воздуха. — Где Энри?
— Неважно, — тоном инквизитора на допросе прозвучал ответ. — Я спрашиваю — ты отвечаешь. Быстро, четко и тихо. Кем работает твой папаша?
Не знаю, за кого меня приняла леди — скорее всего, за вражеского шпиона, но сопротивляться и отнекиваться даже не подумала, ведя себя как после укола сыворотки правды.
— Б-б-банкиром…
— Где?
— В Первом ангварском…
— Высоко забрался. И почему я не удивлен? Да ты не бойся, не дрожи. Поможешь мне — и никто не узнает о твоих тайных… пристрастиях, — я выделил голосом последнее слово.
Акцент попал точно в цель — щеки девушки залило багрянцем, а страх тут же смыло безудержной ненавистью:
— Ах ты… — зашипела она, но я подался вперед и проговорил по слогам:
— Заткнись, шлюха. Тебе слова не давали. Откроешь свою обкончаную пасть, когда разрешат, поняла?
Тирада вобрала в себя весь накопившийся гнев — и за потерю спутницы, и за проблемы с даром, и за отвращение к падали напротив, и за все пережитые злоключения, и каждое слово пудовым молотом раздробило все попытки к сопротивлению. Если прежде дворянка не представляла, с кем имеет дело, то теперь убедилась воочию — с кем-то крайне опасным, и ему не стоит перечить.
— Да, господин, — всхлипнула она, не сводя от меня вытаращенных глаз. — Поняла.
Я удовлетворенно хмыкнул и откинулся на спинку:
— Прекрасно. Приедем скоро?
— Да.
— Возьмешь деньги — немного, пару сотен золотых. Есть столько?
— Да.
— А потом пойдем за покупками. Будешь хорошей девочкой — и очень скоро забудешь обо мне. Начнешь выеживаться — весь город узнает, что ты е-шься с конями. Уверен, папаша за такое по головке не погладит.
— Но я не еб-сь с конями! — взвизгнула девушка. — Ты ничего не докажешь!
Я не сумел сдержать злорадный смешок:
— А мы не в суде. Слух — как воробей: вылетит и не отмоешься.
Леди громко засопела и буркнула под нос:
— Ладно.
Я наградил правильное поведение добродушной улыбкой и спросил:
— Как звать?
— Бетани, — с неохотой ответила попутчица.
Кивнул:
— Будь умницей, Бетани, и никто не пострадает.
Хвала хаосу, карета вскоре остановилась, а то уже начало подташнивать от частых поворотов и постоянной качки. Девушка нетрезвой походкой сошла на тротуар и велела кучеру ждать. Хлопнула дверь, даже с такого расстояния я слышал, как грохочут ступени. Где-то через полчаса (вот что значит правильная мотивация) Бет вернулась, успев привести себя в порядок, напудриться и переодеться в изящное зеленое платье и шляпку с вуалью. На сиденье рядом со мной плюхнулся пухлый кошелек.
— Что дальше?
Я указал на нее пальцем и шепнул:
— Едем в магазин, где продают такие же шмотки.
* * *
Пока распутница отвлекала хозяина кокетливой беседой, я кабанчиком метнулся по рядам, выбрал нужную одежду и скрылся за ширмой. В темно-синих брюках с бурыми лампасами и двубортном кителе с давящими на плечи эполетами, трясущимся при ходьбе аксельбантом и удавкой впившимся воротником чувствовал себя крайне неуютно, и это, считай, самое мелкое и незначительное неудобство из тех, что предстояло вытерпеть.
С одной стороны, мое мертвецкое лицо жутко контрастировало с нарядом боевого капитана на параде, словно в мундир вырядили первого попавшегося бомжа, но в то же время играло на руку легенде о распутном гуляке. И чтобы совсем уж отвести подозрения, на оставшиеся деньги купил роскошный красный плащ до пят, и, по словам услужливого продавца, преобразился в настоящего ангварского аристократа.
Расплатившись и еле отвязавшись от предложений взять вот эту замечательную треуголку и ножны из настоящей акульей кожи, велел Бет катить в ближайшую к ее дому гостиницу. Когда карета остановилась, поманил дворянку пальцем и тихо, но внятно сказал:
— Узнаешь у отца имена и адреса трех самых крупных должников, у которых отбирают имущество или грозят долговой ямой.
— Да как я узнаю⁈ — зашипела дворянка, вытаращив глаза. — Мне с детства чхать на его дела!
Вместо долгих разъяснений я покачал правой ладонью, изобразив чашу весов:
— Имена и адреса.
Затем качнул левой:
— Трах с конями. Выбирай.
— Первое, — проворчала она.
— Молодец. Завтра на рассвете оставишь портье письмо для… — не смог сдержаться от ехидной улыбки: — Красного Сокола.
Бет шумно вдохнула, запасаясь воздухом для шквала отборной ругани, но в последний миг выдохнула и понурила голову:
— Да, господин.
— Умница, — я улыбнулся
