Герцогиня на службе у Короны (СИ) - Ширай Вера

— Позаботьтесь о девушке и конюхах. — бросил он небрежно своим людям.

В следующую секунду он снова забрался в седло, будто ничего и не произошло. Я же осталась стоять, дрожа, сердце билось где-то в груди. Слуги тем временем осторожно заносили рулоны тканей в замок, а я всё ещё слышала внутри тот чужой шёпот: «Беда. Беда. Боль».

* * *

Стоило провести целый день, разглядывая свои пальцы, чтобы я понять — это не сумасшествие и не чёрное проклятье, спустившееся на мою голову, а проявившийся дар отца. Тот самый дар, о котором я мечтала с самого детства.

Я поняла, что каждый раз, оставаясь одна, украдкой рассматриваю свои ладони. Гладкая кожа, длинные пальцы — всё так же, как прежде. Но стоило задержать взгляд и сосредоточиться, как я видела нечто большее.

Я словно ждала, что из глубины, из внутренней тьмы снова проступят эти жуткие тёмные нити, которые я видела во дворе. Они будто существовали отдельно от меня, дышали собственным холодом, предупреждая, угрожая.

За обедом моё внимание привлёк разговор за соседним столом. Швеи оживлённо обсуждали новые ткани, доставленные во дворец. Платья, которые им предстояло сшить для принцессы Элинор, казались почти сказкой: тончайший шелк, мягкий, как облако; бархат глубокого пурпурного королевского цвета; золотые нити, переливающиеся в свете факелов. Женщины щебетали, будто речь шла о чуде, ниспосланном с небес.

Я же слушала и думала совсем о другом. Я видела перед глазами не платья, а чёрные нити, тянущиеся к тем свёрткам. В отличие от отца, который предупреждал лишь о несчастьях связанных с его судьбой, и только за секунды до события— я чувствовала нечто большее, великую беду, и внутренние чувства мне подсказывали, что все это не произойдет в этот момент.

Но как такую угрозу могли таить ткани? Это ведь не еда, куда легко подмешать яд. Это не оружие, спрятанное под видом подарков. Это просто платье.

Мысли терзали меня. Я накручивала себя весь вечер, пока в голове не сложилась жуткая картина: ткани станут причиной ссоры, недоверия между королём и принцессой. А оттуда — рукой подать до разрыва союза и новой войны.

Я не могла больше молчать. Я не могла носить это в себе, пока сердце разрывалось от тревоги.

И с этими мыслями, с тяжёлым комом в груди, я направилась к единственному человеку, который мог меня поддержать. К моему мужу — господину Форшу.

Я рассказала ему всё. О той волне нахлынувшего страха, о нитях, что тянулись к моим пальцам. О странной тягучей боли, о чувстве беды, которое сковало меня, когда я увидела ткани. Всего лишь ткани.

Форш слушал молча, сидя в кресле, удобно откинувшись назад. Его руки, сложенные на груди, казались слишком спокойными для моих слов. И когда я закончила, он… рассмеялся. Не зло, — сдержанно, тихо, так, будто я рассказала ему о каком-то наивном сне.

— Моя милая, — протянул он, глядя на меня так, словно я была капризным ребёнком. — Ты же знаешь, у нас обоих низкий потенциал. Я ничего не вижу, никаких нитей. Возможно, твоя впечатлительная натура… — он сделал выразительный жест рукой, мягкий, будто бы сочувствующий, — немного разыгралась, мы совсем недавно в замке Короля, много впечатлений и усталость…

Я понимала о чем он говорит, в нас обоих таились следы магии. Но я видела силу, видела эти нити. А его недоверие лишь заставляло меня злиться больше. Проследив за эмоциями на моем лице, лорд Форш неожиданно заключил:

— Если ты так боишься тьмы перед глазами, я могу поговорить с людьми из Ордена. Они помогут. Мы можем завтра на службе обсудить нити.

Моё сердце рухнуло вниз. Я сразу поняла — этого допустить нельзя. Кто знает, что решат служители о моем даре и здоровье. Орден редко был благосклонен к женщинам.

— Нет, — выдохнула я быстро. — Нет нужды. Нити лишь метафора моих чувств. Никаких нитей. Просто чувство.— поспешила я солгать.

Я сглотнула, осознав, что сказала слишком много. Его вера в Орден была безграничной, и он мог в любой момент решить, что моё поведение — уже сумасшествие.

— Но… — я не выдержала. — А если с тканями действительно что-то не то?

Он посмотрел на меня с тем самым терпеливым взглядом мужа, который объясняет жене прописные истины.

— Дорогая, — сказал он мягко, но с нажимом, — прекрати. Ткани — инициатива сторонников лорда Хоммея. Благодаря этому человеку мы имеем крышу над головой, достаток и уважение во дворце. Ты хочешь всё испортить своими фантазиями?

Я почувствовала, как лицо вспыхнуло от его тона. Но он продолжал, словно не замечая моей обиды:

— Ничего не произойдет. Я лишь призываю тебя молчать. Во благо нашей семьи.

— Но предчувствие было слишком сильным, — прошептала я упрямо.

Форш вздохнул и поднялся, словно разговор был окончен. Его ладонь лёгким движением коснулась моего плеча — жест, который должен был быть утешением, но чувствовался как приговор.

— Оливия, — сказал он спокойно. — Иногда женщины слишком много чувствуют. И слишком часто ошибаются. Оставь это. Не порть всё.

Глава 27

ДАР ОЛИВИИ ФОРШ

Прошлая жизнь. События до смерти и возвращения Оливии в прошлое.

Нельзя отвергать свой дар.

Нельзя отвергать свой дар — так подсказывала мне интуиция.

Я понимала: ослушаться мужа — значит подорвать хрупкое доверие, которое может зародиться между нами. Но и оставить всё как есть, забыть, закрыть глаза на тревогу… я не могла. Предчувствие жгло меня изнутри, словно раскалённый уголь, и я знала: если не последую ему, то не прощу себе.

Разрываясь между верностью и страхом, я решила пойти на компромисс: не открытое противостояние, а маленький шаг — моё собственное тихое расследование.

Утро в замке выдалось оживлённым, за длинным столом собирались не только слуги, но и приглашенные мастера. Я выбрала место рядом со швеями — будто случайно. В руках у меня была корзинка сладостей, я разложила их перед девушками, и глаза их тут же засияли благодарностью.

— Вам ведь как раз предстоит работа над новыми платьями? — сказала я с лёгкой улыбкой, как бы невзначай. — А мои наряды требуют перекроя.

Швеи приняли меня охотно, как будто я была одной из них. Мы вместе смеялись, обсуждали фасоны, перешёптывались о том, какие цвета идут южным красавицам, а какие только подчеркнут чужеродность.

Я умело напросилась взглянуть на ткани и теперь стояла посреди комнаты, окружённая целым морем сверкающих рулонов. Я смотрела на ткани, оценивая их одну за другой. Алый бархат. Цвет высшей знати королевства.

Песочные и светлые ткани. Я представила себе: как цвета собственного народа на принцессе будут истолкованы как отказ подчинится, отказ от наших традиций. Его Величество, гордый и подозрительный, сочтёт это оскорблением? Может ли такой пустяк привести к беде?

Шёлк изумрудного оттенка. Я вообразила, как платье тянется за Элинор, и вдруг вижу в своём воображении, как её каблук цепляется за подол. Принцесса спотыкается, падает на глазах всего двора. Смех, позор… но ведь это не смерть. Это же тоже не страшно?

Я медленно протянула руку к тканям — и нити, эти тёмные нити, послушно потянулись из моих пальцев. Сердце сжалось: я всё ещё не привыкла к их виду, они пугали меня, словно чужие, живущие своей собственной волей существа, выползающие из моей руки.

Я сжала ткань в руках, и почти вслух спросила свой дар:

— Как платье может навредить? Не умрёт же никто.

И тут нити зашевелились, словно ожили, сплелись в узел у меня на ладонях и хором, в гулкой тишине, заговорили во мне:

Смерть. Смерть. Смерть.

Мои пальцы задрожали, ткань выпала на пол. Я отшатнулась, ударившись спиной о стол. Швеи ничего не заметили, продолжали увлечённо спорить о вырезах и кружеве. А я стояла среди этого роскошного богатства и едва дышала. Никто не видел ни нитей, ни ужаса на моём лице.

Как? Как обычный кусок материи может нести в себе смерть?