Мир сошел с ума (СИ) - Greko

(2) «Парижская пушка», «труба кайзера» — немецкое суперорудие, обстреливавшее Париж с марта по август 1918 г. Стрельба корректировалась немецкими шпионами, передававшими информацию через Швейцарию.

(3) Подлинное письмо. Во Франции иногда делают попытки доказать, что термин «каторга» неверный. А как еще называть принудительные работы на шахтах, копку оросительных каналов, рубку леса и заготовку камня за копеечную оплату, с содержанием в бараках и с постоянными дисциплинарными наказаниями людей, незаконно получивших статус военнопленных?

(4) Генерал Нивель, печально прославившийся наступлением 1917-го г., прозванного «бойней Нивеля», с декабря того же года служил в Северной Африке. Требовал, чтобы русские записывались в легион, в противном случае он пригрозил «покончить с варварами-большевиками самым решительным образом». После его инспекции в лагерях начали применять пытки.

Глава 6

Бириби

Злопамятный Жерар и его коллега устроили все так, чтобы я быстро убедился, что запасы гостеприимства французов полностью исчерпаны. Мне с извинениями было объявлено администрацией «Лютеция» о необходимости освободить номер в течении суток. Следовало полагать, что с комфортным гостиничным жильем меня ожидают большие проблемы. Антонина Никитична любезно предложила мне переехать в ее скромную квартирку, тем более что я пообещал вытащить ее мужа из Алжира, чего бы это мне ни стоило.

В переезде нужды не возникло. Не успел я покинуть отель, как туда прибыл Луи Обер, руководитель «Отделения исследований и информации» Верховного комиссариата Франции в САШ. Он представлял непростую организацию, созданную восходящей политической звездой, Андре Тардье, — настоящее министерство в Новом Свете с огромным штатом, и все для того, чтобы втянуть американцев в войну. Обер был философом, а не военным. Прожив несколько лет в Вашингтоне и Нью-Йорке, разбирался в ментальности тамошних жителей, в сложном сообществе, говорившем на десятках языков и имевшем самые разноречивые устремления. Как лицо, связанное с пропагандой, он отлично понимал, какую информационную бомбу я могу взорвать в американских газетах.

— Давайте договариваться, господин Найнс, — сразу обозначил он свою позицию. — Я не медный лоб и жилы моей шеи не железные. Генералы, скандал с которыми вы зачем-то затеяли, ничего не решают. Наш комиссариат потратил уйму времени и сил, чтобы добиться благосклонности американцев. И сейчас, когда большая часть людей Тардье возвращается на родину, чтобы крепить союзнические отношения, нам ни к чему конфликты. Скажите прямо, что вы хотите в обмен на обещание не затевать скандал в публичном пространстве САШ?

Я довольно кивнул. Философ сразу просек, где от меня можно ожидать беды, и как дипломат, как человек, поживший в Штатах, сразу предложил сделку.

— Приятно встретить деловой подход.

— Сразу обозначу рамки. Решить ради вас судьбу отправленных в Алжир русских я не смогу. Они крайне радикально настроены. Наше правительство не может себе позволить усиливать подрывной пробольшевистский элемент в России.

— Всех не нужно. Меня интересует конкретный человек. Доктор Антонин Сергеевич Плехов. Отправился туда добровольно, но связь с ним прервалась.

— Если я наведу справки…

Я замахал руками.

— Нет-нет, так дело не пойдет. Мне нужны документы и какие-нибудь полномочия, чтобы смог лично его найти и вытащить, если он попал в беду. Начнете наводить справки через военные каналы, через того же генерала Нивеля, и я не поручусь за жизнь моего товарища. Вам рассказать, как военные умеют прятать концы в воду?

Обер удивленно покачал головой.

— Решение есть. Можно действовать через колониальную администрацию, она не подчиняется военным. Но нужно будет подмазать. Продажные твари, каких поискать, — откровенно высказался философ-дипломат. — Что с вашим начальством, препонов не встретите?

Препоны? Дженкинс мне аплодировал! Мое вызывающее поведение удивительно точно совпало с позицией генерала Першинга, с его борьбой с французской опекой (1). «Побольше бы таких „анфан террибль“, как вы, мистер Найнс», — сообщил мне генерал со смешком, вручая предписание отправиться в Марсель, превращенный в главный порт армии США. Оттуда меня должны будут отправить в Штаты. Против посещения мною Северной Африки он не возражал. Напротив, четко обозначил, что ждет отчет о тамошнем состоянии дел.

Понятно, посвящать Обера в такие детали я не стал. Как и в то, что мне не требовалось искать судно, чтобы пересечь Средиземное море. В двадцати километрах от Марселя расположен небольшой городок Кассис с рыбацким портом. В его гавани меня ждали капитан Рискель и его кораблик, которым он в настоящее время командовал, совершая рейсы в Испанию. С Филиппом я уже все обсудил и получил от него клятвенное заверение в том, что он всеми правдами-неправдами берется меня доставить в алжирские порты Оран или Бон.

— Господин профессор, — уверил я Обера, — мне нужно лишь разрешение на посещение Алжира и документ с просьбой к местным властям оказывать мне содействие.

— И больше ничего? — напрягся француз. — Транспортное предписание тоже не нужно?

— Ничего! — подтвердил я. — Тема со своеобразным толкованием французской стороной союзнических обязательств мною будет закрыта. Обещаю, что буду держать рот на замке, если вы мне поможете.

Обер поморщился, но протянул мне руку.

Через несколько дней все нужные бумаги были доставлены курьером в отель. Я попрощался с Антониной Никитичной, буквально навязав ей доступ к счету, открытый на ее имя в «Лионском кредите» и вместе с Филиппом Рискелем отправился в Марсель.

… Грузопоток из САШ, Канады и Британии плотно запечатал атлантическое побережье. Поэтому армии САШ для выгрузки, развертывания и переброски к полям сражений выделили Марсель. Вспомогательные службы проделали титаническую работу, создав мощную инфраструктуру. Не просто склады наскоро собрали — железные дороги со своим парком и службами протянули на правый фланг европейского фронта, который выделили для американцев. Все это огромное хозяйство требовало немалого числа обслуживающего персонала, в том числе автомобильного. Ося, он же лейтенант Джо Блюм, получил под свое начало одно из автономных автохозяйств. Изе так не повезло, он служил в пехоте и проходил пока обучение в Лангре.

Меня к Изе не пустили, с Осей же мы встретились без особых проблем. Мне не хватало их обоих. В дни невзгод и в часы радости мы всегда были рядом, чувствовали товарищеское плечо. Их помощь мне бы не помешала. Но что ж поделать, придется опереться на лейтенанта Джо Блума. Тем более что Ося — это Ося, он не только толковый водитель-механик, но и прохиндей каких поискать, славный плут — Америка его перевоспитала.

— Нашего дорогого доктора Плехова негодяи держат в плену? Того, кто нам Изю вытащил с того света? Даже не отговаривай — я еду с тобой.

— Как же ты смоешься из армии?

— Эка невидаль! Оформлю командировку в Париж, мне ее кто-нибудь отметит. Я тебе больше скажу. За деньги тут можно устроить что угодно. Хоть грузовики! В Алжире без колес нам не управиться.

И ведь не соврал! Мы прибыли в Кассис на двух армейских фордах. Филипп встретил как родных, и вскоре мы вышли в Средиземное море, полные решимости наказать французскую военную полицию.

Во время перехода через Средиземное море мое воображение рисовало один сценарий за другим — нет, не будущих фильмов, а вариантов воздействия на администрацию дисциплинарных рот. Примут ли они во внимание юридическую несостоятельность содержания на каторге солдат чужой страны? Плевать им на приговоры, их задача — превратить жизнь осужденных в ад. Выбить из них бунтарский дух. Сломать. И как мне быть? Оставался лишь силовой вариант, чреватый непредсказуемыми последствиями. Не воевать же со всей армией Франции!

— Смотри, что у меня есть, — будто прочитав мои мысли, сказал Ося и вынул из чехла дробовик. — Помповое ружье M1897 Winchester, шесть зарядов. На фронте его прозвали окопной метлой. Боши его бояться больше, чем газовых атак.