Оторва. Книга пятая - Ортензия
— Вот и замечательно, — проговорил майор и оглянулся на лейтенанта, который затаился у него за спиной, — подсуетись, пригласи, кто там за флагом должен идти. Сейчас и выясним все нюансы.
Лейтенант быстрым шагом направился к соседней палатке и уже через пять минут вернулся с девчонкой в которой я без труда узнала Садию. И стало понятно, почему она не будет участвовать в соревнованиях. Потому что приехала, как и я попой вилять. На груди, рядом с комсомольским значком у неё висела медаль. Причём медаль незнакомая. И только когда она остановилась напротив с интересом разглядывая меня, удалось прочитать: «За отвагу на пожаре».
Вот так Синицына, переплюнула тебя девчонка по всем параметрам. Ты вступила в схватку неосознанно, машинально. Тебя этому обучали и сознание у тебя взрослой женщины-телохранителя. А эта шестнадцатилетняя девочка кинулась на помощь в огонь невзирая на опасность, потому что она отважная, настоящий герой. И раз медаль у неё на груди, значит она спасла тех, ради кого рисковала своей жизнью. А ещё она стеснительная. Я вдруг вспомнила, как Садия покраснела, сказав, что не будет участвовать в соревнованиях. Ей стыдно, что на слёт попала из-за награды и не сможет принести своей команде пользу. Она родилась в Ташкенте, это её Родина. В отличие от меня, которой, по большому счёту, было плевать, какое место займёт Молдавия в соревнованиях. Всё что я помнила о республике, в которой оказалась самым непостижимым образом, было негативным. К власти придут румыны, введут натовские войска и устроят террор местному населению. А до этого ещё будет война с Приднестровьем и многое другое. Ну и зачем я здесь, спрашивается? Могли бы оставить в Москве, хотя, в этом плане, совсем не факт, что я бы вообще попала на слёт. Да и что там, попала. Вероятнее всего, о нём даже не знала. Но я была бы в России, более привычном для себя месте.
В столовой узбечки уже сидели, когда мы вошли и я только на лица обратила внимание, да и Садию особо не разглядывала во время компотопития. Отложилось в памяти, что в платье была, вот только сейчас удалось разглядеть более детально. Форма, как форма, а из-под юбки торчали штанишки красного цвета, так ещё и надетые сверху на ботинки. Сразу вспомнила, кого она мне напоминает. Ну хорошо хоть без паранджи. И на голове, вместо пилотки — тюбетейка. Волосы распущенные, длинные, чёрные как смоль. И подумала, что замполит погорячился по поводу короткой юбки. Как говорил товарищ Сухов: восток — дело тонкое.
Товарищ майор явно опешил от такого прикида и минуту или две разглядывал молча. Поправил галстук на рубашке, оглянулся налево на лейтенанта, потом направо на капитана и уставился на штанишки. То ли понравились, то ли прикидывал: подходят они по уставу к форме или нет. А потом ни к кому конкретно не обращаясь спросил:
— Что это?
— Красные революционные шаровары, — бодро отрапортовала я.
В группе раздались смешки, а майор сразу поскучнел, но не оставив своей идеи об одинаковой форме, сказал:
— Ну что скажешь, Садия по поводу такой длины юбки, нет противопоказаний? А то твоя напарница заявила, что, это, как там?
— Фасончик не тот, — подсказала я.
Все дружно заржали. Ну да, я немножко по-другому объясняла свою позицию, но это вроде как синоним.
— Фасончик, — проговорил майор, который тоже громко рассмеялся, — слово какое выискала в своих закромах.
Садия покраснела, но и у неё в уголках губ промелькнула улыбка, но мотнула головой отрицательно.
— Не договорились. Ладно, капитан, веди к старшему группы, а то какой-то ёксель-моксель получается и майор, развернув своё пузо на 90° зашагал прочь.
— Минутку, — остановила я лейтенанта, который тоже собрался следовать за своими командирами, — а не подскажете, малый атлеш далеко?
Он даже раскрыл рот от изумления. И с чего?
— Нет. Сорок минут пешком, — он окинул меня взглядом, — ты за час дойдёшь. А откуда знаешь про атлеш?
— А это военная тайна? — удивилась я.
— Нет, но так его только местные рыбаки называют.
— В «Советском экране» читала. — Соврала я. Ну не перечитывает же он все журналы от корочки до корочки. — Здесь снимали фильм «Человек-амфибия» и очень подробно рассказывали. Фотографии видела, хотелось бы глянуть.
— «Человек-амфибия», — заинтересовался он, — не знал об этом. А место красивое, но не вздумай одна туда ходить. Группой, со старшим. На КП возьмёте сопровождающего, и он вас проводит, чтобы не заблудились. Вот по этой дороге, — он махнул рукой в сторону.
Это он в конце зря сделал, где юг и так понятно, а раз минут сорок, то на любой холмик поднимись, как раз один приличный был в поле зрения и море откроется на всю ширь. А про заблудиться и вовсе смешно. На открытом месте куча палаток.
— Так ты и есть Бурундуковая? — вывела меня из задумчивости Садия, — я читала про тебя в комсомолке, но ни за что бы не узнала. Ты там очень взросло выглядишь. Мы даже комсомольское собрание проводили, обсуждая как ты смело бросилась на, — она на несколько секунд замерла, словно вспоминая незнакомое слово, а потом продолжила, — вооружённого бандита. И все поклялись равняться на тебя.
У меня даже дыхание спёрло от таких слов. Статью перепечатали в комсомольскую правду? Вот это бомба.
Вокруг раздались восторженные голоса.
— А «Комсомольская правда» за какое число? — деловито спросил Виталик.
— За 16. Мы сразу после экзамена провели экстренное комсомольское собрание.
Любители экстренного. Почувствовала, что зря затеяла Садия этот разговор. Сейчас и Виталик возбудиться с собранием. И точно. Он хлопнул правой рукой, зажатой в кулак по левой ладони и в сердцах сказал:
— Жаль, что нет этой газеты. Мы после экзамена сразу на автобус и не купили. Очень большая промашка.
Только выдохнуть успела, как он вспомнил.
— Но у нас есть «Молодёжь Молдавии». А то, что получается, в далёком Ташкенте комсомольцы провели собрание, а мы нет.
Захотелось напомнить, что полдороги только этим и занимались. Мало было, что ли? А потом решила увести Садию от греха подальше, а то не дай Бог, ещё что-то вспомнит. И под видом переговорить по поводу нашего совместного выноса флага, утащила её в сторону.
Садия только обрадовалась такому повороту.
— Сейчас я тебя с девочками познакомлю. Жаль, что с нашего класса я одна, но ничего, я уверена, что они про тебя читали в газете. Знаешь, как обрадуются. И собрание проведём.
Я её едва не стукнула.
— Садия, никаких собраний. И кто я, ты
