Демон Жадности. Книга 2 - Юрий Розин

Невероятное, почти экстатическое облегчение накрыло меня волной. Боль от распада, от разрыва плоти магическими вихрями, резко стихла, сменившись странным, ледяным онемением.

Хаотичные энергии перестали бушевать внутри, разрывая ткани на атомы. Они устремились наружу, к поверхности кожи, втягиваемые неодолимой силой Маски.

Я чувствовал, как мана вытягивается из глубины мышц, из трещин в костях, из самых потаенных уголков разрушенного энергией ландшафта моего организма, втягиваясь обратно в татуировку.

Но это было лишь преддверием. Следом началось нечто… неописуемое.

По мере того как буйство маны втягивалось обратно в золотые линии, сами линии… проснулись. Из них, из каждой тончайшей линии, изгиба, точки, завитка замысловатого узора Маски, начали выползать… нити. Тончайшие, тоньше паутины, но невероятно плотные лучи чистого, холодного света, начавшие проникать в мое тело.

Будто черви в кишках, — пронеслась кошмарная, отвратительная мысль. Мириады микроскопических червей из света.

Эти нити впивались в мою плоть. В мышцы. В связки. В кости. В органы. Каждое проникновение сопровождалось не болью, но леденящим, металлическим ощущением вторжения, глубокого и необратимого.

Я чувствовал, как эти золотые щупальца пробивают пучки мышечных волокон, оплетают кости словно искусные ювелирные сети, пронизывают плотную ткань печени, нежные структуры почек, губчатую ткань легких, мощную мышцу сердца.

Они не разрушали. Они… интегрировались. Занимали места, где секунду назад бушевал чужеродный магический хаос. И в этих нитях… текла энергия Хроники.

Дождевая мана — небольшие капельки, смешивающиеся в росчерки и ручейки — теперь не витала в хаосе. Я чувствовал ее. Чувствовал ее приятную тяжесть в каждой нити, пронзающей мое тело. Чувствовал ее белоснежный отблеск.

Маска, впитывая обратно бушующую ману, одновременно вплетала в мое тело нити собственной сущности, наполненные конденсированной, стабильной дождевой маной Хроники.

Она не восстанавливала мое разрушенное ядро. Она заменяла его собой, создавая новую систему распределения и хранения маны, с золотым узором на груди в качестве… центра управления? Коммутатора?

Облегчение от прекращения распада сменилось жутковатым чувством потери контроля над своим Я, пересобирающимся по чужой поле буквально на лету.

Нити с ледяной маной Хроники внутри ползли вверх по шее, к голове. Я чувствовал их холодное, неумолимое прикосновение к шейным позвонкам, их плавное, неостановимое проникновение в основание черепа. Они оплетали позвоночник, подбирались к мозгу, вплетаясь в его структуру.

И когда последняя из нитей заняла свое место, я отчетливо ощутил момент прорыва.

Пролог Хроники.

Победа? Но где триумф? Где ощущение власти? Было лишь… деревянное оцепенение. Как после долгих часов в неудобной позе, когда конечности онемели, а тело отказывается слушаться, скованное невидимыми тисками.

Я попытался сжать правую руку в кулак. Мышцы сократились, и куда быстрее, чем раньше, но произошло это словно через сопротивление чего-то внутри моего тела.

Хотя, как «чего-то». не нужно было долго думать, чтобы понять, что виноваты те самые нити, что породила золотая татуировка.

Суставы скрипели — не больно, а противно, как несмазанные механизмы. Кровь пульсировала в венах и артериях, ощущаясь тяжелой, вязкой волной, несущей в себе золотые искры.

Дискомфорт был во всем, что бы я ни делал, даже движения глаз казались какими-то странными. Но при этом дискомфорт никак не препятствовал телу с каждой секундой наполняться все большей и большей силой.

Мой взгляд нашел ледяного Хронику. Он только поднимался в полный рост с колена, на которое опустился, чтобы было проще удерживать защитный экран меньшей площади. Тот процесс, что, как мне показалось, продлился целую вечность, в реальности занял лишь несколько секунд.

— Выдохся, выродок⁈ — радостный хрип вырвался из-под его шлема.

Он сделал выпад. Стремительнее всего, что было раньше, наполненный гневом и болью от перенесенного унижения.

Я попытался отлететь в сторону на «Прогулке», но сапоги будто бы умерли, отказываясь принимать мою ману. Попытался блокировать удар вихрем ветра «Энго», но сабля в руках внезапно из как будто бы даже отчасти живого и мыслящего существа превратилась в обычный кусок металла.

Ледяной осколок был уже в считанных сантиметрах от моей шеи. Я видел каждую трещину на его поверхности, каждый блик на заостренном краю.

И только тогда я вспомнил, что у меня есть еще и артефактные татуировки.

Волна маны Хроники влилась в татуировки «Прилара», «Радагара» и «Энго». Вот только вместо ожидаемой и уже давно привычной реакции я вдруг ощутил несравнимо более мощный отклик.

Увеличение скорости от «Прилара» и силы от «Радагара» выросло более чем в десять раз (в три с лишним раза по сравнению с оригинальными артефактами). А секущий ветер, порождаемый «Энго», обратился бушующим штормом, встретившим выпад противника и с легкостью его подавившим.

Допустим, что ледяной Хроника был измотан противостоянием моей бушующей мане и теперь не мог показать даже половины от своего максимума. Но это все равно был далеко не тот уровень, который могли бы показывать артефактные татуировки Сказания.

Впрочем, времени на обдумывание ситуации у меня сейчас не было. В моей левой руке уже не было «Грюнера». Он расплавился от десятков последовательных выстрелов с использованием маны Предания. Но я все равно направил ладонь в грудь Хроники и «выстрелил» из татуировки «Грюнера».

Его броня не прогнулась. Она сложилась. Вмялась внутрь, как фольга под прессом, образовав идеальный отпечаток моей ладони. Под ней, с отвратительной, хрустящей четкостью, ломались ребра.

Его отшвырнуло. Хроника пронесся по воздуху, как сдуваемая ветром тряпка, не издав ни стона, лишь кровавый фонтан вырвался из дыхательных отверстий в шлеме.

Он пролетел пять метров и врезался в ту самую скалу, о которую я разбился несколькими минутами ранее. Удар был чудовищным. Тело на миг зависло, вдавленное в камень, создав паутину трещин вокруг себя, а затем безвольно сползло вниз, оставляя кровавый след.

Голова безвольно упала на грудь. Мертв. Мгновенно. Безоговорочно.

Я опустил руку. Дискомфорт — ощущение тяжелой, непослушной деревяшки — накатил с новой силой, заставляя мышцы ныть от непривычного напряжения. Но в этой деревяшке была сила, кратно превосходящая все, чем я когда-либо владел.

Я поднял взгляд, преодолевая сопротивление собственных, но чужих мышц. Остальные двое Хроник замерли. Гигант в черно-красных латах, только что заносивший исполинский молот над пригвожденным к земле Силаром. Мужчина в жидкометаллических доспехах, чей ядовито-зеленый клинок замер только что повторно ранил Ярану в ту же руку.

Ее левое плечо было ужасным зрелищем. Кислота разъела кожу и мышцы, обнажив местами кость. Ткани вокруг были красными, опухшими, сочились сукровицей и зеленоватым ядом. Кровь — алая, но уже не бьющая ключом, а сочащаяся