О бедном мажоре замолвите слово 3 - Виталий Сергеевич Останин
Но отчет — это же хорошо. Если не принимать во внимание сущую мелочь — он же является доказательством преднамеренного убийства. Этот долбанный антикиллер вообще понимает о чем говорит? И кому?
Аника, похоже, думала также. Во всяком случае, в ее взгляде было предложение уйти прямо сейчас и не связываться со странным типом. Я уже был готов с ней согласится, поблагодарить за чай и подняться, но тут Ладыженский заговорил.
— Я обычно не работаю с незнакомыми людьми. Знакомые не задают такие вопросы. Но вы пришли от Влада, а теперь вам кажется, что зря. Это не так, я способен решить ваши проблемы. Не так, как принято, но эффективно. И уже пообещал крестнику, что сделаю это. Он будет потом ругать меня, что вы ушли. Так что… — тут он сделал паузу, словно слова подбирал. — я немного про себя расскажу. И потом, если вас мои слова удовлетворят, вы можете уйти — мы ничего друг другу не должны. Хорошо?
И выжидательно, опять-таки, без всяких эмоций, уставился на меня.
— Ну-у… давай, — не особо охотно протянул я.
— Спасибо, — серьезно кивнул он. — Так вот, Влад мой крестник. Единственный близкий человек для меня в мире. В очень странном для меня мире. Он просил меня помочь. Это очень важно для меня. Влад для меня критерий нормы. Если я откажу вам в помощи, это ударит по устоявшемуся шаблону. Это затруднит мое дальнейшее взаимодействие с Владом.
О чем он вообще говорит? Я вроде бы каждое его слово понимаю, но посыл как-то не улавливаю!
А вот Воронина вроде что-то просекла.
— Ты?.. — начала она, расширив глаза до размера чайных блюдец.
— Человек с диссоциальным расстройством личности, — опередил он её с той же ровной, безразличной интонацией. — Высокофункциональная форма. Если упростить для бытового понимания — да, функциональный социопат. Полностью отсутствует эмпатия. Высокий уровень социальной мимикрии.
Я сперва не понял, а потом КАК понял! Так вот в чем причина всех замеченных за ним странностей! И этот взгляд изучающий, будто машина, а не человек смотрит. Реплики, тон… Черт, да даже весь этот его дом: занавески на окнах, цветы в горшках, чай — он не использует социальные стереотипы, он в них прячется, как змея в траве! Чтобы выглядеть нормальным и не привлекать внимания санитаров!
И как я сразу не понял-то! Он же со своим то безжизненным выражением лица, то ухмылками ни к месту — один в один с Декстером Морганом из того сериала! Ну, Влад! Ну, подогнал специалиста! Как бы нам теперь отсюда целиком уйти, а не по частям в пакетах.
Стоп, а что он там про Влада все время говорил. Как-то назвал его еще так странно. Критерий нормы, во! Я так-то в психах не очень хорош, маньяками у нас в Питере вообще другой отдел занимался.
— Что значит критерий нормы, Дима? — мягко, будто (почему будто-то!) говоря с психом, спросил я.
— Во-первых, Михаил, нет нужды менять тональность, — вполне по-человечески усмехнулся этот тип. — Функциональный социопат без эмпатии — это не псих, который набросится и исполосует ножом. Во-вторых, ответ на твой вопрос — якорь. Влад сын человека, который возложил на меня задачу заботится о нем. И краеугольный камень продолжения моего эффективного существования. В понятных для тебя аналогиях: его оценки для меня — что-то вроде внешнего морального компаса, который позволяет калибровать социальные реакции. Или батюшки, если так проще. Так понятно?
— То есть, если он сказал что-то сделать, ты это сделаешь? — уточнил я опасливо.
— Нет. Он не хозяин, я не бойцовский пес. Я не разбираюсь в людях. Он их понимает. Говорит, кому можно верить, кому не стоит.
— Но как тогда?.. — начал было я, но хозяин дома меня оборвал, подняв руку.
— Мы здесь не обсуждаем мои отклонения от общепризнанных норм, и не разбираемся в шаблонах, которые позволяют мне жить в мире с миром. У вас есть дело — безопасность. У меня — возможности его решения. Подробности о себе я дал в качестве тактической информации, чтобы ваши решения не были приняты под влиянием фобий. Итак, я нужен, как специалист по безопасности или нет?
Первым моим желанием было сказать «нет». Ну, потому что… Да понятно, в общем-то, почему! С психами связываться — себе дороже. Как начнет людей валить направо и налево, посчитав их угрозой для меня. Вот взять хотя бы случай недавний на серпантине. Четыре трупа просто из-за непонимания могли появиться, прикрывай он меня тогда. Или нет?
— А как вообще происходит твоя работа? — уточнил я все же. — Вот это устранение угрозы?
— Переживаешь за внезапные смерти вокруг себя? — усмехнулся Дима, ничем в этот момент не напоминающий маньяка. — Не стоит. Я крайне негативно отношусь к таким радикальным методам. Все будет проще. Проколотое колесо у машины — и слежка за тобой не поедет. Активизация полицейских патрулей по маршруту движения. Массовые гуляния, внезапно возникающие пробки, звонки в различные службы — долго перечислять. Физическое устранение — только в случае отсутствие альтернативных моделей.
— Ты все это один делать будешь? — я даже немного обалдел от перечня его услуг. — Как?
— У меня есть помощники. Люди в различных службах и просто наемники. Тебе не нужно о них знать. Это моя забота.
— Думаю, нам стоит согласится, — вдруг произнесла Воронина.
Я с недоумением повернулся к ней. Серьезно? Чел только что признался, что он не совсем, мягко говоря, адекватный, а ты — ок, нам подходит! Я чего-то не понимаю?
Воронина сделала такой взгляд характерный, мол, я потом объясню. Не-а! Давай сейчас, мать! Какой потом-то!
— Дима способен справится с задачей, — произнесла она тогда с нажимом. И добавила чуть мягче. — Я вспомнила о его прежних делах. Только что. Он псифор и довольно сильный.
Э-э? А-а! То есть… Чет я запутался, товарищи офицеры! Псифор — это кто? Прокачанная лечением в «Волне» память прежнего владельца тела выдала моментально — манипулятор разумом. То есть, как бы менталист. Менталист-социопат с отсутствующей эмпатией? Так бывает, вообще?
— Я сразу тебя узнал, — кивнул тогда Ладыженский девушке. — Меняешь личности?
— Иногда приходится.
— Это разумно.
— Другого варианта нет.
— Но не скрываешься.
— Социальная мимикрия, так ты, кажется, говорил. Куда более успешная стратегия.
— Полностью согласен.
Я с отвисшей челюстью переводил взгляд с одного на другую. То есть, они еще и знают друг друга. В смысле — ЗНАЮТ, а не просто знакомы.
— Так, ребят, — произнес я, прерываю их словесное
