Целительница из другого мира - Ли Ан
— Амбициозно. Что вам для этого нужно?
Я глубоко вздохнула. Момент истины.
— Финансирование из казны. Земли для строительства. Защита от вмешательства местных властей. И главное — сохранение научной и методической независимости. Мы должны учить тому, что работает, а не тому, что принято.
Король откинулся на спинку трона, задумался. Придворные затаили дыхание.
— Канцлер, ваше мнение?
Пожилой мужчина в богатой мантии вышел вперед:
— Ваше величество, экономические выгоды очевидны. Здоровые подданные — это больше налогов, сильнее армия, продуктивнее торговля. Вложения окупятся многократно.
— Главный лекарь?
Тот нехотя признал:
— Должен констатировать превосходство демонстрируемых методов над нашими традиционными подходами. Хотя мне, старому консерватору, сложно это признавать.
— Архиепископ?
Церковник в пурпурной рясе задумался:
— Если это служит спасению жизней, данных Богом, не вижу противоречий с верой. Хотя некоторые методы… необычны.
Король встал. Все склонились в поклоне.
— Госпожа Элиана, магистр Маэль. Мы принимаем ваше предложение. Более того…
Он сделал паузу. У меня сердце ухнуло.
— Назначаем госпожу Элиану Главным королевским советником по вопросам здравоохранения с правом доклада непосредственно королю. Магистр Маэль назначается Главным инспектором медицинского образования с полномочиями контроля качества обучения во всех учебных заведениях королевства.
Я едва не упала. Главный советник? Это же… это же министр здравоохранения, если перевести на современный язык!
— Ваше величество, я… я потрясена честью…
— Вы заслужили. Теперь докажите, что я не ошибся в выборе. У вас есть пять лет на создание лучшей в мире системы здравоохранения. Ресурсы будут предоставлены. Ждем результатов.
Аудиенция окончена. Мы вышли из зала на ватных ногах.
— Мы сделали это, — прошептал Маэль. — Лина, мы сделали это!
— Это только начало, — ответила я, хотя внутри все пело от счастья. — Теперь надо оправдать доверие.
* * *
Следующие дни были посвящены планированию. Нам выделили целое крыло в административном дворце. Кабинеты, приемные, архив. И штат — пять секретарей, десять помощников, двадцать курьеров.
— Я чувствую себя генералом, планирующим военную кампанию, — сказала я, разглядывая карту королевства.
— По сути так и есть, — ответил Маэль. — Только воюем мы со смертью и болезнями.
Мы разработали пятилетний план. Первый год — создание управленческой структуры и подготовка преподавателей. Второй — открытие двух школ. Третий — еще три школы. К пятому году — полностью функционирующая система.
— Северная школа в Новгороде, — я ставила метки на карте. — Торговый центр, много денег, можно привлечь купцов как спонсоров.
— Южная в Киеве, — добавил Маэль. — Политический центр региона, важно иметь там представительство.
— Западная в Галиче — приграничье, много военных травм, хорошая практика для хирургов.
— Восточная во Владимире — тоже военный центр.
— И пятая… — я задумалась. — В Москве. Маленький пока город, но что-то мне подсказывает, что у него большое будущее.
Маэль улыбнулся:
— Интуиция?
— Возможно. Или просто удачное географическое положение.
Параллельно шла работа над учебными программами, стандартами, методическими материалами. Я писала по восемнадцать часов в сутки, пока Маэль силой не уводил меня спать.
— Ты себя угробишь раньше, чем создашь систему здравоохранения.
— Еще один абзац…
— Нет. Спать. Приказ Главного инспектора.
— Злоупотребление служебным положением!
— Зато эффективно.
* * *
Через месяц мы были готовы возвращаться домой. Планы составлены, финансирование получено, полномочия оформлены. Но перед отъездом нужно было решить еще множество вопросов.
Король выделил нам не просто деньги — он дал карт бланш на реформирование всей системы здравоохранения. С одной стороны, это была невероятная возможность. С другой — ответственность, от которой кружилась голова.
— Смотри, что я выторговал у казначея, — Маэль вошел в мой временный кабинет с грудой документов. — Ежегодное финансирование в размере ста тысяч золотых! Это больше, чем тратят на всю королевскую гвардию!
— Серьезно? Как ты это сделал?
— Показал расчеты. Каждый спасенный крестьянин — это минимум двадцать лет налогов. Каждый выживший ребенок — будущий солдат или ремесленник. Каждая спасенная роженица — еще пять-семь детей для королевства. Чистая математика.
— Циничненько.
— Зато эффективно. Казначей чуть не расцеловал меня, когда понял масштаб экономической выгоды.
Я рассмеялась. Мой идеалист-алхимик научился говорить на языке политиков и финансистов. Адаптация прошла успешно.
— А у меня тоже новости, — я достала свиток с королевской печатью. — Указ о создании Медицинского совета королевства. Я — председатель, ты — заместитель. И смотри, кто еще в составе.
Маэль пробежал глазами список:
— Главный королевский лекарь, архиепископ, командующий военными госпиталями… Это же вся верхушка! Они согласились?
— После нашей демонстрации у них не было выбора. Либо присоединиться к реформам, либо остаться за бортом истории.
— Политик из тебя получается не хуже, чем врач.
— Это по необходимости. В Москве я могла позволить себе быть просто медиком. Здесь приходится быть и врачом, и администратором, и дипломатом. И знаешь, что самое странное? — сказала я Маэлю накануне отъезда, когда мы паковали последние документы.
— Что?
— Три года назад меня уволили из московской больницы. Сказали, что я не умею работать в системе, не способна на административную работу. А теперь я фактически министр здравоохранения целого королевства.
— Жизнь полна иронии.
— Или справедливости. Запоздалой, через другой мир, но справедливости.
В последний день король принял нас лично, без свиты. Мы встретились в его личном кабинете — уютной комнате с видом на королевский сад. Никакой помпезности, только книги, карты и удобные кресла.
— Присаживайтесь, — король жестом указал на кресла напротив. — Хочу поговорить неформально, без протокола.
Мы сели. Я нервно теребила край платья — без официальной обстановки король казался еще более проницательным.
— Расскажите мне честно, — начал он, наливая вино в три кубка. — Сколько времени потребуется, чтобы результаты стали заметны по всему королевству?
— Если все пойдет по плану, — ответила я, — первые результаты будут видны через год. Существенное снижение смертности — через три года. Полная трансформация системы — пять-семь лет.
— Долго. Но я готов ждать. У меня есть сыновья, внуки. Хочу оставить им здоровое королевство.
Он помолчал, глядя в окно.
— Знаете, мой отец умер в сорок лет от болезни, которую сейчас вы лечите за неделю. Мать — в родах с моим младшим братом. Из восьми моих братьев и сестер до взрослого возраста дожили трое. Это считалось хорошим результатом.
— Это
