Драконье Пламя: За Порталом - oR1gon
— В чем-то я с тобой согласен. Тогда, куда ты отправишься?
— Буду бродить по миру, хочу насладиться свободой, которую у меня отнял предатель. Весь этот срок я была предана забвению, пусть так и остается. Синдрагоса мертва. Я лишь призрак. Иллюзия.
— Твоя обида крепка. — Алгалон кивнул. — Право на нее у тебя есть. Об одном прошу — не обращай ее на непричастных. Иначе мне придется отнять дарованную жизнь. Я не хочу поступать с тобой так, но мне придется. Да и Малигоса подобное… разобьет окончательно. Он держался на одном желании — вернуть тебя. Пусть не могу пока назвать его своим другом, он начал становиться мне братом по оружию. Его судьба мне не безразлична. А если ты умрешь, теперь окончательно, вместе с тобой погибнет Аспект Магии. Не телом, душой.
— Хорошо. Постараюсь не пролетать с тобой рядом. — своеобразно выразившись, драконица начала медленно пятиться, собираясь удалиться.
— Не торопись. — настоял на своем владыка Цитадели, не двинувшись с места. Чем, тем не менее, заставил собеседницу застыть. — Куда намереваешься направиться сначала?
— Полетаю над Нортрендом. — Сингдрагоса нахмурилась, ощущая угрозу обретенной свободе. Она хотела поскорее окончить болтовню и взмыть в небо. Снова ощутить дуновения северного ветра на крыльях и чешуе. Сплести несколько заклинаний. — А потом посещу место, где меня настиг злой рок. Дальше… не знаю.
— Постарайся держаться дальше от моря, Грозовой Гряды, Силитуса и Кул-Тираса.
— Это еще почему? — подобные распоряжения откровенно претили сущности драконицы, что она не постеснялась продемонстрировать мимикой лица.
— О Древних Богах, узниках титанов, знаешь?
— Да.
— Еще нужны причины?
— Темницы ослабли?
— В том числе.
— Первые два места мне известны. Где находится Кул-Тирас?
— Большой остров с запада от Восточных Королевств… — видя непонимание в глазах женщины, Страж вздохнул. — Совсем забыл, что ты не застала раскол мира. Тогда для тебя поменялось действительно многое. — погрузив руку в фиолетовый провал, он достал кусок черного металла. Тот был неровным, кривым и будто грубо оторванным от большего. — Это частица моей чешуи. С ее помощью, если возникнет опасность, ты сможешь обратиться за помощью. И она защитит тебя, если Тьма попытается вторгнуться в разум.
— Все ведь не так просто. — Синдрагоса не решалась принять дар. Она сама умела проворачивать со своей чешуей очень многое: подслушивать, наблюдать, влиять исподволь. На такое был способен любой взрослый дракон, будь у него на то желание и кое-какие знания.
— Боишься слежки. — драконоборец опустил руку. — Тогда огорчу тебя. В сущности, мне наплевать где ты будешь и чем займешься. Главное, чтобы твои деяния не шли во вред Азероту. Не призывай демонов, не поднимай нежить, не нападай на мирных обывателей. Вот и все требования. Моя помощь исходит от чистого сердца.
— В противном случае ты меня убьешь? — она еще раз взглянула на супруга, только-только начавшего приходить в себя.
— Легко и непринужденно. А может поддамся на уговоры Малигоса и решу поставить тебе печать, которая быстро склонит твое мировоззрение в другую сторону. Первое, на мой вкус, честнее и милосерднее. Однако, с дочерью я обошелся по второму варианту. И тебя тоже щадить не стану.
— Во что превратились некогда гордые и сильные драконы. — толика печали, с примесью отчаяния, отразились на лице Синдрагосы. — Ты загнал под свою лапу все стаи?
— Нет. — Алгалон хмыкнул. — Ты отказалась от своего рода, значит, Малигос не сможет контролировать супругу самостоятельно. Поэтому роль пугала на себя беру я. В тебе скопилось достаточно зла, в том числе ненависти по отношению к тем, кто продолжал жить, пока ты страдала. Думаешь, тебя можно отпустить, надлежащим образом не донеся о последствиях?
— После всего сказанного, ты пытаешься убедить меня, что кусок чешуи безопасен? — драконица иронично изогнула бровку, вернув лицо прежнюю холодность.
— Она действительно не более, чем проводник моего Света. Видишь ли, мне не нужны уловки, чтобы найти и наказать маленького дракончика. Смотри.
Перехватив копье, владыка Цитадели метнул его в небо, чем неслабо напугал собеседницу. Когда оно достигло нужной высоты, он телепортировался и полностью снял оковы с энергии, что кипела внутри сердца. Она одним толчком вырвалась за пределы тела, за мгновение воплощая то, что скрывалось в эльфийском теле.
Вместо огня, полностью ушедшего на темницу, случился выброс Света. Вечно темные облака, из-за которым в Ледяной Короне царствовала темнота, исчезли. Испарились. И день наступил на доброй половине региона. Но не благодаря пробившему солнцу. Его затмил свет, исходивший от титанического черного дракона. Чешуя его, не смотря на цвет, сияла подлинным золотом.
Взмахнув крыльями, он пикировал на гору и неожиданно мягко на нее приземлился, не разрушив весом. Только белые от накала когти пронзили породу, не став ее плавить. Выглядел он до определенной степени нелепо: слишком большой, на слишком маленькой, в сравнении, горе. Он походил на кота, пытающегося устроиться и не свалиться с пирамидки.
Вот только единственная зрительница не находила в увиденном ничего смешного. От ужаса ее глаза были раскрыты как никогда широко. Такого шока и трепета она не испытывала, когда предатель обнажил лицо и обратил в прах большую часть синей стаи одним ударом. По двум причинам: не успела, и увиденное сейчас впечатляло куда больше.
Нелтарион не обладал и половиной той мощи, что чувствовала Синдрагоса. Его сила была велика, вот только, от нее веяло безумием. Она была отвратительна, противна драконьему естеству. То же, что она видела перед собой сейчас, являлось его полной противоположностью: спокойная энергия, упорядоченная, благая. И, помимо прочего, размер владыки Цитадели поражал воображение. С ним не мог соперничать никто, включая Галакронда, о чьи проклятые кости она видела.
— Не мешай моей борьбе со злом, дракончик. Моя цель — уничтожить Пылающий Легион и Древних Богов. Я не претендую на твою свободу или драконьи стаи. — голос Первого Стража громом разносился по Ледяной Короне. Казалось, его могли слышать и за пределами горного кольца, по всему Нортренду.
Синдрагоса ничего не могла ответить. Слова застряли у нее в глотке, превратившись в невнятный хриа. Было что-то в драконе, которого она видела, необычное. Оно заставляло испытывать перед ним страх и трепет, внушало желание склонить голову и не поднимать ее. Все ментальные силы женщины уходили на борьбу с внушением. На что-то еще ее концентрации попросту не хватало.
Когда перед ней в лед вонзилось копье, совпав с исчезновением титанической фигуры вдалеке, она вздохнула с облегчением. И сразу же напружинилась, будто могла
