Герцогиня на службе у Короны (СИ) - Ширай Вера

— Мои слуги говорят на многих языках, — пояснила она, заметив мой взгляд. — А люди здесь так невежественны, что позволяют себе обсуждать сплетни и секреты в присутствии иностранцев. Думают, что их никто не понимает.

— И вас это не волнует? — спросила я, не скрывая изумления.

— Я надеюсь, что мы с ним поладим, — ответила она спокойно. — А любовницы, фаворитки… это уже второстепенные проблемы. Конечно, я буду надеяться, что их не будет, я приложу все силы, но у всего есть свои плюсы. — Она чуть склонила голову набок, словно рассуждала вслух. — У нас на Юге, например, ценится опытный муж. И отношение ко всему другое.

Я едва не сбилась с пути. Я даже не могла предположить, что разговор может зайти так далеко. Шок был настолько силён, что я просто уставилась на неё во все глаза. Передо мной стояла юная девушка, почти моя ровесница — и так спокойно, рассудительно говорила о том, о чём северные дамы предпочитали даже не думать вслух.

— Всё равно, кто был до, — продолжила Элинор, — лишь надеюсь, что они были хорошими учителями. У меня самой, — она улыбнулась с лёгкой грустью, — пока только теория.

Я не смогла скрыть своего удивления.

— Вы, северянки, — сказала она мягко, почти с укором, — всё время думаете о долге и о приличиях. Даже в постели. Тело вам дано не для этого…

Я резко повернулась к ней, слова вырвались сами:

— Я не думаю, что порядочной женщине следует использовать своё тело для… — язык отказался назвать прямо то, что стояло за этой фразой, и я осеклась.

— В чем проблема? Мы лишь уравновешиваем шансы? — посмеялась она.

— Но, это же…

Элинор перебила меня спокойно, её голос был как шелест тёплого ветра:

— А разве женщине не хорошо в этот момент тоже? — её глаза вспыхнули вызовом, но не дерзостью, а уверенностью. — У нас на Юге говорят: долг — это союз, а тело — это язык, на котором говорят души. И удовольствие в браке — это не грех, Оливия. Это награда.

Мы гуляли ещё какое-то время, неторопливо, под сенью садовых аллей. Сначала говорили о философии — южные мыслители и их парадоксальные трактаты о долге и страсти казались мне слишком двоякими. Потом разговор перетёк в романы и поэзию. Элинор цитировала строки южных авторов так легко, будто они были её собственными произведениями, а я всё больше убеждалась: мы принадлежим к разным мирам. Её культура была для меня туманной, почти чуждой, и даже её спокойные объяснения не могли рассеять этой дымки.

И всё же… кое-какие слова заставляли меня взглянуть на привычные вещи иначе. Как будто она, между прочим, открывала передо мной незримую дверь, за которой находилась другая правда о браке, о женщине, о её месте в этом мире.

Когда пришло время проститься, Элинор остановилась и сказала с мягкой, но неожиданной искренностью:

— Я надеюсь, что вы задержитесь во дворце. Ведь, кроме своей свиты, я никому не доверяю здесь.

Я кивнула, но внутри меня её слова зазвенели и отозвались странным эхом. Я вспомнила прошлую жизнь, как Его Величество Людвиг сидел в её покоях, держа её за руку и слушая мои донесения. Тогда, мне казалось, что эта холодная, безучастная к политике, далекая от всех проблем женщина ничем не интересуется кроме мужа.

Сейчас… я была уверена: как только двери её спальни закрывались за моей спиной, она говорила так, что король внимал каждому слову.

* * *

Как ни странно, разговор с принцессой Элинор пошёл мне на пользу. Её слова звучали в голове, отгоняя мучительные мысли и бесконечные «почему». Я решила перестать заниматься самокопанием и хотя бы на время позволить себе жить легче. Получать удовольствие.

И чувство тревоги, все эти мысли затягивающие меня в пучину грусти отступили. Ничего страшного не произошло, повторила я себе.

И, к своему собственному удивлению, я снова направилась в библиотеку. Место, которое раньше служило мне укрытием от злых языков и пристальных взглядов, теперь воспринималось иначе. Оно стало для меня островком удовольствия, где я могла выбирать новый мир — книгу, в которую с головой погрузилась бы перед сном.

— Ох, я так и знал, что вы придёте именно сюда, — услышала я голос, едва переступив порог.

Лорд Дербиш уже был здесь. Он сидел за длинным дубовым столом, заваленным свитками, и, едва завидев меня, поспешно отложил свою книгу в сторону. Поднялся слишком быстро — почти подскочил, будто всё это время только и ждал моего появления.

— Ну конечно, — улыбнулась я, стараясь скрыть малые следы усталости за вежливой улыбкой. — Это моё любимое место в замке.

Я заходила в эту комнату улыбаясь, как мне казалось, наполненная хорошим настроением и энергией. Но лорд Дербиш излучал противоположную моей энергию. Его взгляд был слишком внимательным, почти пронизывающим. Он шагнул ближе, и его пальцы на миг коснулись моих рук. Слишком смело и очень лично.

— Вы выглядите очень уставшей, — сказал он мягко, с тем особым оттенком жалости, который больше утомляет, чем утешает. — Неужели вас так сильно расстроил герцог… и все эти слухи?

Я вздрогнула от прямоты его слов и сразу же выдернула пальцы из его ладоней, делая шаг назад. Мы хоть и стояли частично скрытые книжными стеллажами, но не настолько, чтобы позволить себе такое. Здесь всегда были стража, писцы, слуги, работники библиотеки. Мне меньше всего хотелось, чтобы кто-то заметил это излишнее внимание к моей персоне.

— Я не понимаю, о чём вы говорите, — ответила я холоднее, чем намеревалась. Хотя в душе с теплотой оценила его заботу.

Дербиш чуть наклонил голову, но в его глазах блеснуло недоверие.

— Дорогая герцогиня Терранс, ваши глаза… — он говорил тише, но настойчиво. — Они покраснели, словно от невыплаканных слёз.

Я перехватила его взгляд и резко перевела тему, будто отрезала ненужную нить.

— Всё в порядке, лорд Дербиш, — сказала я твёрдо, хотя сердце билось быстрее. — Последняя баллада, которую вы мне принесли, мне очень понравилась. В ней много боли и измен, это всего лишь сюжет — причина моих переживаний. Что ещё вы подготовили к моему образовательному плану?

Его губы дрогнули, будто он хотел что-то возразить, но он сдержался. Только склонил голову, всё ещё изучающе разглядывая меня.

— О! Давайте сегодня углубимся в историю. — Он протянул мне увесистый том с золотым тиснением. — «Карл Великий — Защитник Земель».

Я удивлённо посмотрела на книгу, а он хитро прищурился.

— Вы когда-то забрали у меня этот экземпляр, —сказала я, и в голосе прозвучала мягкая насмешка.

— Но тогда… — он чуть наклонился, улыбнувшись почти по-детски, — вы к ней не были готовы. Расти нужно постепенно.

Он засмеялся, и смех его прозвучал искренне и по-дружески.

Я взяла книгу из его рук, ощущая прохладу кожаного переплёта.

— Думаю, на эту мне потребуется больше времени, — призналась я, взвешивая увесистый томик в руке.

— Не затягивайте, — Дербиш покачал пальцем в шутливом укоре. — Нам есть что ещё прочесть и обсудить.

Улыбка его была тёплой, открытой, и на миг мне показалось, что рядом с ним я снова ощущаю лёгкость, которая так редко посещала меня в последнее время. Я чувствовала, что могу быть с ним честной, как с настоящим другом.

Уже перед самым моим уходом он задержал взгляд на моём лице и сказал тише, почти доверительно:

— Я не знаю, чем вы заслужили такие сплетни и неуважение… Но если вдруг вам понадобится защита или поддержка — знайте, вы не одна.

— Конечно. У неё есть муж, — прозвучал резкий голос, происходящий из дверного проема.

Я вздрогнула. В проёме стоял Феликс. Его фигура заслоняла свет из коридора, а голос эхом прокатился по залу. Не громкий, но слишком отчётливый, невозможно было не заметить его скрытого раздражения.

Я растерянно улыбнулась, стараясь скрыть собственное удивление: впервые за всё это время мой муж сам пришёл в библиотеку.

— Ваша светлость, — я шагнула к нему, будто ничего необычного не произошло, и тихо спросила: — Вы искали какую-то книгу? Давайте я помогу найти, я хорошо ориентируюсь в томах.